>>4590
Язычок скользнул между большим и указательным пальцами левой ноги, которым теперь было никак не спрятаться от него. Вверх по большому пальцу, и, покружившись на нём, снова вниз. К указательному, подразнив его основание. Средний, безымянный и мизинец следом почувствовали прикосновение её чувственных губ. От такой ласки меня накрыло неизвестное ранее блаженство, лишь изредка оттеняемое случайными касаниями её зубов. А едва слышимые стоны, которые она издавала в процессе, всё больше и больше вызывали желание избавиться от оков, но уже не ради бегства от щекотки, а чтобы завладеть ею.

Губы накрыли одновременно оба больших пальца, посасывая и щекоча кончиком языка. Мне становилось всё труднее и труднее удерживать вырывающиеся из груди стоны. Но острое прикосновение к обеим пяткам быстро вернуло меня с небес на землю.

Не прекращая ласкать большие пальцы, она принялась легко и неспешно массировать подошвы ноготками. Они проходились от пяток к подушечкам и обратно, словно некое фантастическое членистоногое, беспрепятственно покалывая и поскрёбывая кожу на своём пути. Каждый её изнеженный миллиметр подвергся медленной, но неотвратимой атаке этих акриловых бестий.

"Какие же аккуратные, нежные, гладкие пяточки! А вкусные какие! Мучить и мучить буду!" — за её словами последовало возвращение языка к привязанным пальцам ног. Хотя, каких ног — пяточек. Только пяточки можно ласкать с такой любовью, только пяточки можно так усердно щекотать, в конце концов только пяточки могут быть такими мягкими как сегодня. Одним своим звучанием это слово без всяких прикрас повышало мою чувствительность к её прикосновениям.

Чаши весов с щекоткой ноготками и ласками языком практически уравновесились, как вдруг равновесие было нарушено совершенно неожиданным тычком между рёбрами. И ещё одним, с другой стороны. И ещё чуть выше, и ещё... Она весьма ловко приспособила свои ножки для терзания моего торса и боков. И пусть эти тычки были гораздо грубее и реже непрекращающегося блуждания ноготков по подошвам, с задачей по поддержанию меня в тонусе они справлялись на ура.

Тем не менее, поймать мои бока становилось всё труднее и труднее из-за того, что я инстинктивно уворачивался, насколько позволяли путы, поэтому она решила оставить эту тактику и полноценно заняться ногами, разместив ненароком свои у меня на животе. Ноготки тоже сменились подушечками пальцев, задав куда более расслабленный, но не менее щекотливый фон.

Как-то одновременно мы ощутили, что её ножка, подвинувшись, упёрлась во что-то твёрдое. Усмехнувшись, она поводила ей туда-сюда и, убедившись в предполагаемом, убрала руки от моих ступней. Я уже рассчитывал, что сейчас дело примет иной, более традиционный поворот, однако вместо этого на мгновение ощутил, как маска для сна стянулась с моих глаз, открыв их свету... на мгновение, перед тем как на смену маске пришли ножки возлюбленной.

Её тёплые, слегка влажные подошвы накрыли моё лицо целиком и буквально сводили меня с ума своей нежной текстурой и лёгким ароматом увлажняющего крема. Сильнее всего на свете сейчас мне хотелось избавиться от кляпа, чтобы припасть к ним языком и в конце концов отомстить за всё то, что она успела проделать со мной. Каждая мягкая складочка, каждая борозда невероятно соблазняла своим прикосновением.

А мои ноги тем временем вновь почувствовали прикосновения уже её ноготков. На этот раз более щадящие, гладящие по всей поверхности ступней. Изредка переходящие в быстрые перебирания, что не давало мне окончательно расслабиться, однако меня уже гораздо больше поглощали ножки на моём лице.

"А-я-яй, какой ты извращенец, оказывается" — её интонации подчёркивали, что она явно заметила мою почти достигшую предела естественную реакцию на происходящее. Я почувствовал, как её подошвы неспешно заскользили по моему лицу туда-сюда, и понял, что открыл для себя совершенно новую степень возбуждения.

"Ничего, мне твои пяточки тоже о-о-чень нравятся" — она дотянулась до моих пальцев и прошлась по ним языком. "Хочешь так же с моими? А вот и не дам" — её правая ступня поднялась с моего лица лишь для того, чтобы большим пальцем игриво нажать на кляп. Издевается, да, но в этот момент мне открылся вид на её пальчики, покрытые блестящим лаком. По крайней мере, не один я готовился к встрече.

Впрочем, ножка быстро опустилась на своё место, вновь погрузив меня в сладкую темноту, а вот последующая молниеносная атака десятью ноготками на мои ступни дала понять, что предшествующие ей поглаживания имели цель раздразнить ещё по неведомой причине спящие нервные окончания. На этот раз она совершенно беспорядочно двигала пальцами. А я хохотал и наслаждался. Наслаждался щекотливыми ощущениями, её ножками, её отдачей, своим положением.

Её неожиданное мастерство в техниках щекотки навело на мысль, что её вполне резонно использовать в качестве пытки или наказания. По крайней мере, для юных мелких правонарушителей, задержанных в полицейском участке, было бы очень кстати. Без насилия, без давления. Скажем, попался юнец в первый раз на мелкой краже из магазина, сидит в участке и ждёт своей участи. К нему заходит молодая полицейская, молча разувает и пускает в ход ноготки с таким же мастерством, как моя любимая. Такое проберёт любого, а даже если нет — может обработать его ступни педикюром до состояния пяточек, чтобы уж точно да. Посмеётся час-другой, но запомнит на всю жизнь.

Ну а пока пальцы возлюбленной продолжали в быстром темпе изучать каждый укромный уголок моих подошв, иногда забегая даже на тыльную сторону ступней — совершенно неизведанную для меня ранее зону и, как оказалось, довольно восприимчивую к мягким касаниям. Окончательно добивали меня её постоянные дразнящие воркования.

"Кути-кути-кути! А вот мои ножки ты не поймаешь! Только плохих мальчиков нужно щекотать-щекотать-щекотать!" — от такого в сочетании с её столь вожделенными ногами, закрывшими мне взор и будто бы массирующими лицо складочками, образовывающимися от постоянного сжимания и разжимания пальчиков, натурально сносило крышу. Я готов был вертеть головой во все стороны от нахлынувших безумных ощущений, но в то же время хотелось ещё сильнее прижаться к её ножкам.

Внезапно, щекотка прекратилась. Ножки она тоже убрала с моего лица, открыв моему взору потолок спальни. Но вскоре перед моими глазами появилось её лицо, а самое главное — она вытащила кляп из моего рта, дав отдышаться.

— Ну как ты?
— ...нормально.
— Тогда продолжаем? — она уже потянулась к кляпу.
— Постой! Не надо, их хочу.
— Кого?
— Ножки твои
— А-я-яй, гад какой...

И тут она вернула свои соблазнительные подошвы, разместив их сначала так, что их подушечки легли прямо на мои губы. Не теряя момента, я принялся ласкать ими приятную на ощупь кожу, что отозвалось в ней игривым хихиканьем и постепенным перемещением ножек далее по моему лицу. Она подставила под поцелуи каждый холёный пальчик, аккуратную пяточку, нежные своды. А я целовал их, забыв про всё на свете.

Она же, судя по всему, решила не лежать без дела и, откинувшись назад, принялась ласкать уже мои ступни. В отличие от предыдущих разов, куда мягче. Медленные поцелуи успокаивали разгорячённую от щекотливого воздействия кожу, поднимаясь и опускаясь по всей длине затисканных подошв. Иногда она просто прижималась к ним щекой, иногда проводила пальцами, едва касаясь, иногда пробовала на вкус кончиком языка — впрочем, уже не пытаясь сделать щекотно. Не отрываясь от услаждающего процесса, она освободила мои пальцы от удерживающих их на месте шнурков и принялась обрабатывать их губами словно леденцы.

Заметив колоссальный эффект от проводимых ласк, она подвинулась поближе к моему торсу, и далее наша игра впала уже в более привычное русло.

Наутро мои ступни до сих пор отзывались приятными ощущениями, словно она и не переставала бегать по ним ноготками. Кто же знал, что она у меня такая мастерица. И впереди у нас не одна ночь — уж в какую-то я точно отыграюсь на ней сполна.