Если ты салат готовишь
Вот к примеру Оливье
Закупи сперва продуктов
И рецепты почитай
Навари морквы картохи
И куриного яйца
Охлади и всё почисти
И немного отдохни
После приготовь посуду
Деревянную доску
И садись рубить продукты
Аккуратно не спеша
Если ты гурман изрядный
И не терпишь компромисс
То не колбасы а мяса
Для салата навари
Да говядины конечно
И солёных огурцов
Эти вещи ты приятель
Первым делом поруби
А потом черед картохи
Наступает и морквы
И уж только после яйца
И потом уже горох
Перед тем как майонезить
Сбалансируй тонко вкус
И добавь чего не слышно
А хотелось бы слыхать
Майонез конечно гадость
Но уж так тут повелось
Никуда без майонеза
А на то и Новый Год!

>>92629 (OP)

Ты холоднее с каждым днём,
И в комнате с большим окном
Лежишь на белой простыне,
Твоей разодранной спине
К лицу запекшаяся кровь.
Я вспоминаю вновь и вновь:
Попутный ветер невпопад,
Дорога к дому - сущий ад.
В моей руке тупой кинжал,
Меня там снова ждёт скандал.
От нервов хочется рыдать,
Взмахнув рукой, отправлю спать
В страну изрезанных сердец,
Туда, где мама и отец.

Ты холоднее с каждым днём,
Лежишь, забывшись крепким сном,
Окоченение пройдет,
Но вряд ли бог тебя вернёт.
И это здорово, поверь,
Перед лицом не хлопнет дверь
И твой натяжный едкий смех
Исчезнет в головах у всех.
Я лягу сбоку от тебя,
Прильну щекой, как встарь, любя.
Соседи за стеной шуршат,
Я рядом, молча, не дыша,
Не дрогнут тени на стене,
И мы на белой простыне.

Стрелки секундные когтями
изнутри скребут
стекло часов. Текут
и пульс, и ток путями,
возможно, разными, но равно в никуда —
не делает различий пустота,
всё на своём пути стирая в пепел.
В сущности, бесполезно выбирать:
как крови — электрические цепи,
так и энергии — сосудов вереницы
замкнутый круг
не в силах разорвать.
Это выбор меж мёртвой синицей,
да её не живей журавлём —
он иллюзорен. Мой друг,
ни в небе их нет, ни в руках.
Они замерли где-то вдвоём
под метром холодной земли
и грязи на сапогах.
Надежды не суждено —
её вместе с тобой погребли
в молчании. Здесь лишь одно
остаётся: в объятиях сна
тебя видеть, чтоб снова терять.
В моей жизни нет ни черта,
она вряд ли уж станет мертвей,
она прожитым дням не чета;
и когда-то закрытых дверей
пороги уже обивать
бессмысленно. Вновь пополам
водку со снегом делю —
так легче остаться стоять,
чтоб прочь не рвануть вслед за ней,
той, кого неизменно люблю.
Под жёрнов чёрных изломанных спиц —
в небесах надо мной Зонненрад —
я вывожу уж не страниц
своих войска, но недосказанные строчки,
обрывки смыслов. Каждый мой солдат
смертельно ранен или мёртв;
и братской их могилы сторожат
покой последние живые одиночки.

>>92998
>>92958
ПИСАТЕЛЬ: Я писатель!
ЧИТАТЕЛЬ: А по-моему, ты говно!
(Писатель стоит несколько минут, потрясенный этой новой идеей и падает замертво. Его выносят.)

> Стрелки секундные когтями изнутри скребут стекло часов

Рабочий китаец стрелок секундных на штырь надевает штук по сто.

> Текут и пульс

Ага блять, поранил палец, истёк пульсом и помер. Да и ток не так прост, как вам, гуманитариям, кажется.

> Текут и пульс, и ток

> как крови — электрические цепи, так и энергии

Электропроводка теперь — кровеносная система? Ждём не дождёмся, как ты надрежешь провод — по-настоящему, вдоль, перпендикулярно шрамам, поперечным разминкам — и весь дом истечёт электричеством насмерть, и погаснут окошки, квадратные яблоки глазные, и на здание, за старания и страдание, наконец, обратят внимание работники коммунальных служб.

> замкнутый круг

Найди незамкнутый, геометр.

> Мой друг,

Вот заменить "друг" на "плуг" - и стих новыми красками заиграет.

> сосудов вереницы

Крынки выставили в ряд, в каждую нассано.

> В сущности, бесполезно выбирать:

Вот уж действительно. Какой, блять, выбор стоит? Между чем и чем? Да, поэтично-то донельзя ВЫБОР обсасывать, а какой — похуй, неважно. Я страдаю, я рыдаю, отчего — не знаю.

> Это выбор меж мёртвой синицей, да её не живей журавлём — он иллюзорен.

Вот уже даже ты докумекал.

> ни в руках

> грязи на сапогах.

Стоило ради таких ХЛЁСТКИХ рифм пословицу портить? Выбирал бы лучше между парой рубАХ и четой черепАХ, один хер МУКИ ВЫБОРА у нас беспредметные, а рифм больше.

> Надежды не суждено —

> её вместе с тобой погребли

> в молчании. Здесь лишь одно

> остаётся: в объятиях сна

> тебя видеть, чтоб снова терять.

И правда, неловкое молчание — единственный здоровый отклик на настолько пошлые образы.

> В моей жизни нет ни черта,

Однако сосущую пустоту внутреннего мира ты на нас выворачиваешь дай боже как.

> Под жёрнов чёрных изломанных спиц

Жёрнов, блять, спиц. Слышь, мельник-велосипедист, что дальше высрешь? "Стена из одного кирпича, который носили и держали подолгу в нужных местах воображаемой кладки перед камерой на долгой выдержке"?

> в небесах надо мной Зонненрад

Да похуй вообще, небесный свастон так небесный свастон.

> я вывожу уж не страниц

> своих войска, но недосказанные строчки,

> обрывки смыслов. Каждый мой солдат

> смертельно ранен или мёртв;

> и братской их могилы сторожат

> покой последние живые одиночки.

Сука, пошёл дёготь, да такой наваристый, что припиши такое к любому шедевру, к любому - и запоганишь напрочь. Впрочем, в твоём случае уместна не пословица "ложка дёгтя в бочке мёда", а другая: "дерьмо дёгтем не испортишь". Разрешите доложить, генерал: это червя пидора хуже. Ты такой: ах, недосказанные строчки после грустной дрочки, ах, обрывки смыслов слюни аж прокисли, ах солдатики-буковки мои загнулись абсолютно все, но не все будь твои словеса солдатами, они бы не то что на войне не справились, они бы в самоволку сбежать поленись - ах, руках-сапогах, я поэт, черновиков у мя до жопы, и все гениальны, смысолами сверкают, но мне всё одно хуёво, я поэт, но хер я вам что из загашников своих покажу, потому что пиздливой твоей натуре пролапс дыры в душе твоей на самом деле куда интереснее творчества. Сидит, бля, "режиссёр", камеру впервые в руки взял, снимает себя в зеркало, на стекло дышит. Охуенный фильм выходит, побольше бы таких, да попонятнее. Что же зрителю в зрелище достаётся? Кичливый чмошник, вот, мол, у меня не про хуи, а про пиздострадания (огромный блять между хуями и пёздами зазор), пустите в высокую литературу.
А что ты, паскуда, в мире разглядел? А? Повернись уже к миру лицом, а к зеркалу жопой, на ту смотреть приятнее, чем на твой снулый ебальничек.

В Сапсане.

Я не фарцовщик, быль менять на небыль,
Мне тошно резать ясли на гробы.
Как Шнур ты хочешь в небо, только мне бы
Ввернуться-развернуться, там где был.

Мне б с "Балтикой", на Балтики пороге
Помять гранит, как грудь жены чужой.
Под Троицкий, раздвинутый, как ноги,
Вонзиться не Авророй, так баржой.

Да запартачить с якорями гербик,
Как Мара Салватруча, на челе.
И целовать обосанный поребрик,
Как самый милый камень на земле.

Но сколько я б не плакал и не ёкал,
Неумолимы быстрые орлы.
Ну что же, относи обратно, сокол,
И сбрось меня привычно со скалы

На красные зубатые мерлоны,
На гниль людей и ангельскую пыль,
Диором просмердевшие салоны,
Гробы из ясель, проданную быль.

Эгей был гей, а мне тут не разбиться.
Бордюр здесь скрабом вычистит ебло.
Ну, ничего. Держись, тупая птица,
На пятый день закинешь на крыло.

Ужель такое в жизни происходит?
Ужель мужчины любят мужиков?
Ужель их демон в искушенье вводит?
Ужель то правда, что мой друг таков?

Ужель ты друг мой, пидор навсегда?
Ужель забылась гетеродорога?
Ужель я буду прятать своего лица?
Ужель с тобой знакомством я зашкварил бога?

Ужель (не верю!) я тому виною?
Ужель не смог тебя я отвратить?
Ужель отныне гейскою тропою?
Ужель тебе со мной не по пути?

Ужель стесняться голубого моря?
Ужель под небом чистым не ходить?
Ужель ты вышел из мужского строя?
Ужель чтоб в женский новеньким войти?

Ужель считаешь ты, что я превратно понял?
Ужель я слеп к тому, что между ног?
Ужель не вижу я, кто Соня?
Ужель измена имени меняет его пол?

Ужель природа может ошибаться?
Ужель гормонами смягчиться может стан?
Ужель упругой маечке ты раболепно сдался?
Ужель к в чулочках плотненьких ты бросился ногам?

Ужель волос нет слаще аромата?
Ужель нет губ послушней и нежней?
Ужель груди полней не надо?
Ужель вы вместе делите постель?

Ужель рукой скользишь по гладкой коже?
Ужель внизу встречаешь бугорок?
Ужель она стесняется до дрожи?
Ужель ее ты успокоить смог?

Ужель, сжав кулачки от наслажденья,
Ужель она была так искренно нежна?
Ужель так сладостно внутри нее томленье?
Ужель так сладостно за то ее держать?

Ужель бессмысленно меня по свету носит?
Ужель не знал по жизни я любви?
Ужель теперь я не хочу все бросить?
Ужель я не хочу себе такой найти?

Полночь. Купчино. Метро.
Я не помню ничего.
Люди спят в своих постелях.
Их не видела давно.

Проглотил мужчину в куртке
Грязный голубой вагон.
В трехпрограмнике- не Моцарт
Лишь дурацкий метроном.

Кто то едет в никуда
Глаза режет темнота.
То не люди- оболочки
В перфокартах-пустота.

Может мне и все равно.
Выхожу я из метро
Вдоль бетонных общих склепов
Я хожу, ищу его.

Может он их оживит?
В зомби сменит ржавый винт?
Только здесь никого нету.
Лишь пустой ларек горит.

Мне опять пора домой
Мертвый город за спиной.
Разбегаются по склепам
Отвратительным как гной.

Полночь. Купчино. Темно.
Я не вижу никого.
А того кто нужен-нету.
Он уехал на метро.

Добрый вечер, друзья. Публикую первую часть своего "Заводчанского триптиха".

Говна-пирога на смене
Один я и вместе со всеми

Голоса, волоса да мясцо
И большое, кривое лицо
Как бы одно на всех.
Здравствуй, мой милый цех
Трубы, пресса и лязг
Сиги, утробный смех,
Маски, спецовки, каски,
"Ух", "ох" да "ах" и "эх",
Туберкулезный кашель.
Вредная моя, гадкая
Индустриальная каша.

Жуй, говножуй, улыбайся,
Глотай, мочеглот, не стесняйся.
Обеденный перерыв
Тоска, впереди - надрыв.
И ты, как другие, крив,
Жив вроде бы, кособок,
Одинок, но зато двуног,
Впереди не один нервный срыв,
Позади не один нервный срыв,
Между ними стоит островок,
На котором сидишь как дурак,
Кирпичи делаешь для господ
И всю ярость прячешь в кулак.
И всю похоть прячешь в кулак.
Тебе этим бы кулаком
Разбить бы ебало начальнику,
Да сверху приправить плевком,
А после в дорогу дальнюю.
За город, поглубже в лес
Зарыться бы в самые гущи,
С зайчонком дружить. Не есть.
Оставить на всякий случай.

Спасибо за отзывы, друзья. Публикую вторую часть моего "Заводчанского триптиха".

Из столовой прямо в цех,
Где один ты среди всех.
Лицевые жмут кирпич,
Прессовщик бухает водку,
Мастер выдает нам спич,
Надрывая свою глотку:
"Пидорасы, норма где?
Вы - гнилье, вы хуже грязи!"
Он для всех авторитет,
Потому что, сцука, мастер.
Потому что, сцука, мастер -
Это не хуе-мое.
Мастер обладает властью.
Мастер пиздюля дает,
Если ты, работник хуев,
Успеваешь абы как,
Харю он твою хмельную
Намотает на кулак.
А потом его хмельную
Намотают на кулак,
Но жена синяк целует,
Испаряется синяк.

Испаряются сомненья,
Испаряется вся боль,
Тяготы и униженья
Умножаются на ноль,

Наверное.
Если с женой все ладится,
Если супруги верные
И никакой сумятицы.
Про мастера знаю мало,
Что у него да как.
Знаю, что он ебала
Наматывает на кулак.

Знаю, что не улыбнется,
Знаю, что не простит,
Знаю, что все не просто,
Знаю, что весь наш вид
Фашисты и эксплуатары,
Задорненько продающие
Трупы, ружья, вибраторы.
Где же вы, люди грядущие?
Где вы, грядущие, кто вы?
Вот я весь - нелепый синяк.
Вам завещаю моего слова
Говна-пирога, порожняк.

ре6ята, я вам феновых стихов принес.

в погоне за совершенством,
которого нет.
совсем.
за кем
гнался я столько лет
через себя выражая того,
которого нет?
и не будет.
и только судят,
те, кто постоянно со мной,
те, кого я придумал.
и врут постоянно напропалую,
будто наоборот.
им звуки скучны, но звонок их вой,
в батарейных трубах.
без конца до начала воюют
во мне выкопав ров.
никто и не против.
напротив.
напротив меня - стоят, ожидая ответа,
который ненужен.
нам всем.
проблем,
что я обрушил -
без тени сомнений и проблесков света,
на бездыханное тело прожитых лет-
давно уже нет.

лишь тень без породы
дышит стыдливой свободой,
что опорочил наш бог.
в надежде, правдиво пролженной,
стать частью природы ,
которой не касался наш бог.
который ненужен, который не будет,
которого нет.
совсем.

вот еще. но оно рваное. на треий день марафона каря6ал

дерзость сочувствия, как спосо6
коснуться ваших цветов
подсгнившых
и тысячи про6 встать
на место ваших отцов
поги6ших
на могилах которых
я ворую венки
и расплетаю, переплетаю
задним числом в мотивы
пошлой выдумки
6ез прав, 6ез опасений
на равных даже с со6ой
то ли от скуки 6езделья
не уследил за головой
что ест, говорит и целует
грязь наших тел,
кои 6езумно танцуют,
со здравым рассудком.
под аккомпонимент
пластмассовых скрипок
и свист ржавых стрел,
где заучены все па.
и можно только о6маном
заставить шагнуть не туда.
там тот же паркет,
но падает свет по другому
и тот же на6ор наших 6ед.
дрянная истома
по чужой сво6оде
смилостливила моих червей
и вот они уже сводят
в могилу чужих дочерей.