>>5613

>гробница Ленина

Ага, мы знаем.

Я вот тут подумал, что тело Ленина не просто так держат в Мавзолее. Глупо было бы подумать, что древний труп картавого шизофреника лежит посреди Красной Площади только для того, чтобы праздным гулякам было на что посмотреть; и не зря Мавзолей так тщательно охраняют. Также, на всеобщее обозрение тело выставляется довольно редко и на непродолжительное время, почему?
Я пришел к выводу, что тело Ленина в каком-то смысле еще живое; мозг, конечно, давным-давно высох, но темные советские ученые под строгим руководством Сталина вполне могли не извлекать из тела органы и мумифицировать его по всем канонам. Они наверняка автоматизировали жизнедеятельность бывшего лидера, не дали ему умереть окончательно. По венам Вождя течет химический состав, а легкие дышат отборными токсинами. Всё это делается уже почти девяносто лет ради одной-единственной цели — спермы Ленина. Дело в том, что его организм даже после смерти мозга способен вырабатывать семенную жидкость, и теперь еженедельно специально обученные люди приходят, чтобы «доить» пенис Вождя. Но мастурба Ленина используется вовсе не для попыток создать его потомство! Она обладает целебными свойствами, способна вылечить даже от рака; мало того, потребление мастурбы повышает умственные и физические показатели человека и, возможно, придает ему паранормальные способности. Каждый новый генсек/президент страны после инаугурации проходит обряд обмазывания лица и рук небольшими дозами ленинской спермы, и только после этого становится действительно полноправным властителем России. Андропов и Черненко, судя по всему, как-то избежали этого несколько унизительного мероприятия либо потребили недостаточно мастурбы, посему срок их правления оказался недолог.
Впрочем, я, наверное, погорячился насчет смерти мозга Ленина. Ему также не могли дать умереть, но в человеческом теле он оставаться не мог ввиду болезни. Я полагаю, что где-то глубоко в подвалах Кремля находится бункер со стенами из адаманта, где хранится подключенный к системе жизнеобеспечения и способный мыслить мозг, некогда находившийся в голове Ленина. Мозг уже несколько распух и мутировал, но на здоровье не жалуется и, можно сказать, процветает. Он-то и является истинным правителем России, избирающим через определенные сроки нового преемника; Путин, видимо, в числе фаворитов Ленина и останется им еще надолго, а если надоест — тогда ВВП совершенно случайно заболеет ангиной и отойдет в мир иной.
Но, вы спросите, как же Ленин остается в курсе происходящего в России? Что же, с готовностью вам отвечу. По всей стране понатыканы памятники Вождю, и во многих местах сохранились его настенные портреты. Это не просто статуи и рисунки: первые есть роботы, чей ИИ синхронизирован с мозгом Ленина, а во вторые встроены видеокамеры, и поэтому глаз у Вождя немеренно. Если же Владимиру Ульяновичу вздумается прогуляться, то он просто переносит свое сознание в одного из специально подготовленных людей-аватаров и спокойно путешествует туда, куда захочет, не волнуясь о сохранности тела. Есть мнение, что некоторые люди, попадавшие под поезд, были именно аватарами Ленина, смакующего смерть.
Люди должны знать правду! Даже если она столь ужасающая. Но я боюсь, что мне не удастся донести информацию до народа: видит Бог, в скором времени Ленин настигнет меня, и кара его будет страшна. Я же буду бороться, и бороться до конца.

>>5847

>аристократка

Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.
А в свое время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней, и в театр водил. В театре-то все и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всем объеме.
А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золоченый.
— Откуда, — говорю, — ты, гражданка? Из какого номера?
— Я, — говорит, — из седьмого.
— Пожалуйста, — говорю, — живите.
И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?
— Да, — отвечает, — действует.
И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижет. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.
Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму ее под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.
Ну а раз она мне и говорит:
— Что вы, говорит, меня все по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы, говорит, как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.
— Можно, — говорю.
И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.
На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерейке.
Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я на Васькин. Сижу на верхотурьи и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то ее вижу. Хотя плохо.
Поскучал я, поскучал, вниз сошел. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит.
— Здравствуйте, — говорю.
— Здравствуйте.
— Интересно, — говорю, — действует ли тут водопровод?
— Не знаю, — говорит.
И сама в буфет прет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.
А я этаким гусем, этаким буржуем нерезанным вьюсь вокруг нее и предлагаю:
— Ежели, — говорю, — вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.
— Мерси, — говорит.
И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом и жрет.
А денег у меня — кот наплакал. Самое большое что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.
Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.
Я хожу вокруг нее, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.
Я говорю:
— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.
А она говорит:
— Нет.
И берет третье. Я говорю:
— Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
— Нет, — говорит, — мы привыкшие.
И берет четвертое. Тут ударила мне кровь в голову.
— Ложи, — говорю, — взад!
А она испужалась. Открыла рот. А во рте зуб блестит. А мне будто попала вожжа под хвост. Все равно, думаю, теперь с ней не гулять.
— Ложи, — говорю, — к чертовой матери!
Положила она назад. А я говорю хозяину:
— Сколько с нас за скушанные три пирожные?
А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.
— С вас, — говорит, — за скушанные четыре штуки столько-то.
— Как, — говорю, — за четыре? Когда четвертое в блюде находится.
— Нету, — отвечает, — хотя оно и в блюде находится, но надкус на ем сделан и пальцем смято.
— Как, — говорю, — надкус, помилуйте. Это ваши смешные фантазии.
А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.
Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты. Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.
А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось — народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.
Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.
Заплатил. Обращаюсь к даме:
— Докушивайте, — говорю, — гражданка. Заплачено.
А дама не двигается. И конфузится докушивать.
А тут какой-то дядя ввязался.
— Давай, — говорит, — я докушаю.
И докушал, сволочь. За мои деньги.
Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой. А у дома она мне и говорит:
— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.
А я говорю:
— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.
Так мы с ней и разошлись. Не нравятся мне аристократки.