>Великий праведник Хасан аль-Басри говорил: «О сын Адама, ты – это твои дни. И когда уходит день, то уходит часть тебя».

>Но забываем мы, что каждый новый день обращается к нам с такими словами: «О сын Адама, вот он я, новый день, и я свидетель твоих деяний. Используй меня во благо, иначе, если я уйду, то не возвращусь более никогда до Судного дня».

>Передают, что Пророк (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Не сдвинется нога человека в Судный день, пока не будет спрошен он о четырёх вещах: о его жизни и как он провёл её; о его молодости и как он использовал её; о его имуществе и как он приобрёл и на что потратил его; и о его знании, что он совершил с помощью него».

>Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Самые любимые рабы Аллаха – это те, которые следят за солнцем и луной». То есть это те, которые стараются каждое мгновение своей жизни посвятить наиболее предпочтительному в данное время деянию.

>Хасан аль-Басри говорил: «Я застал людей, которые были более алчны по отношению к своему времени, чем вы по отношению к динарам и дирхамам».

>Нет, не мало времени мы имеем, а много теряем.

>Жизнь дана нам достаточно долгая, и её с избытком хватит на свершение величайших дел, если распределить её с умом. Но если она не направляется доброю целью, если наша расточительность и небрежность позволяют ей утекать у нас меж пальцев, то когда пробьёт наш последний час, мы с удивлением обнаруживаем, что жизнь, течения которой мы не заметили, истекла.

>Теоретически мы знаем, что земля вертится, но фактически не замечаем этого, земля, по которой мы ступаем, на вид не подвижна, и мы живем спокойно. В жизни то же самое происходит с Временем. И чтобы сделать ощутимым его бег, романисты, безумно ускоряя обороты часовой стрелки, заставляют читателя в две минуты пережить десять, двадцать, тридцать лет. В начале страницы мы покидаем любовника, полного надежд; в конце следующей мы встречаем его восьмидесятилетним стариком, с трудом совершающим свою ежедневную прогулку во дворе убежища, еле отвечающим на вопросы, обращаемые к нему, позабывшим прошлое. Говоря обо мне: «Он уже не ребенок, вкусы его не переменятся» и т. д., отец внезапно заставил меня взглянуть на меня самого во Времени и вызвал во мне такое же уныние, как если бы я был, правда, еще не стариком, впавшим в детство, но одним из тех героев, о которых автор сообщает нам в конце романа равнодушным тоном, особенно жестоким: «Он все реже и реже покидает деревню. Он поселился здесь навсегда» и т. д.