Девочка, которая играла на пианино

Одна девочка с мамой и папой въехала в новую квартиру, очень красивую, большую, с залой, кухней, ванной, двумя спальнями, и в зале стояло немецкое пианино из вишнёвого дерева. Знаете, как выглядит полированное вишнёвое дерево? Оно тёмно-красное и блестит, как кровь.
Пианино было очень нужно, потому что девочка ходила учиться играть на пианино в дом культуры.

И на новой квартире что-то странное с девочкой случилось. Она стала играть ночами на этом пианино, хотя раньше не очень любила. Негромко играла, но слышно.
Сначала родители её не ругали, думали, наиграется и перестанет, но девочка всё не переставала.
Они заходят в залу, она возле пианино стоит, на пианино ноты, и на родителей смотрит. Они ругают её, она молчит.
Стали тогда пианино закрывать на ключик.
Но девочка непонятно как каждую ночь всё равно открывала пианино и играла на нём.

Стали её стыдить, наказывать, а она всё равно на пианино ночью играет.
Стали запирать её спальню. А она неведомо как наружу выбирается и опять играет.
Тогда ей сказали, что её отдадут в интернат. Она плакала-плакала, ей говорят, дай честное пионерское слово, что больше играть не будешь, а она молчит опять. Отдали в интернат.

А на следующий день её маму и папу кто-то ночью задушил.
Стали искать, кто их задушить мог, спросили девочку, не знает ли чего-то. И она тогда рассказала.
На красном пианино играла не она. Каждую ночь её будили летающие белые руки и велели переворачивать ноты, пока они играют на пианино. А она никому не говорила, потому что боялась и потому что никто всё равно не поверит.

Тогда ей следователь говорит:
— Я тебе верю.
Потому что в этой квартире раньше жил пианист. Его арестовали за то, что он хотел отравить правительство. Когда арестовывали, он стал просить, чтобы не били по рукам, потому что руки ему нужны, чтобы играть на пианино. Тогда один нквдешник сказал, что сделает так, чтоб руки ему в нквд не тронули, взял лопату у дворника и отрубил обе руки. И от этого пианист умер.
И этот нквдшешник был девочкин папа.

>>415271 (OP)
Часто бывает - утром в метро едет поезд. Едет, едет, сонный. Сидящие пассажиры, кто не спит, читают. Стоящие, кто не спит, лениво ругаются. В тесноте они и в обиде. Бабушка говорит: "Скорей бы уж взорвали всю Москву совсем, на хер! Чтоб в метро свободней стало". А гражданин ей отвечает: "А все из-за новых русских! Зимой понаставят машин в гаражи и ездят на метро - вот и давка!"

И вдруг где-то посреди черного тоннеля между станциями поезд, ни с того, ни с сего, останавливается. И сразу тишина. Тихо-тихо. Замолчали все. Только что ты орал что-то громко на ухо спутнику, и - враз тишина! Слышно, как у студента в другом конце вагона в наушниках плейера музыка играет. Потом кто-нибудь возмутится. "Господи!" - скажет... На работу опаздывают люди. Кто-то в институт. Но это "Господи!" звучит робко так, скромно, вполголоса. Тихо под землей...

Поезд постоит минуту-другую и едет дальше.

Зачем он останавливался посреди тоннеля? Чего ждал?

Он пропускал детей. Через пути переходили дети.

Подземные дети ходят, в основном, конечно, ночью. Но немного еще и утром. Вечером очень редко, днем - никогда.

Идут они, и сами не знают, куда. А выглядит так, словно детский сад переходит проезжую часть по пути в парк, что неподалеку. Чтобы малыши среди зелени поиграли. Или школьники идут в тот же парк физкультурой заниматься. Только ведет их не воспитательница и не физрук, а плюшевый мишка.

Мишка с оторванной лапой. А сам большой, под два метра! Вырос как-то... А был в детстве меньше ребеночка размером и с двумя передними лапками. Да, у мишки тоже было детство. Теперь он взрослый. Водит детей под землей. Огромный стал. Да его и увидеть можно! Ну, не его самого, его и детей только машинистам видно, а вот тень его на стене тоннеля, если ехать в начале первого вагона, иногда видна. Посмотрите, если хотите. Я, когда узнал, стал приглядываться и несколько раз видел.

Такие вот дела. Ясно теперь, почему все машинисты метро алкоголики? То-то... После смены - сразу полный стакан. Глядишь, немного отпустило. Посидит, покурит и еще грамм сто. Дальше - потихонечку... Поплачет - и еще пятьдесят, поговорит с собой вслух, и еще. Посидит так, посидит, в бутылке на донышке останется - не допивает. Он алкоголик, конечно, но не в этом смысле. Не так, чтоб пить, пока есть что. Ему анестезия нужна, боль душевную притопить! Остатки в первый вагон несет. Пусть какой-нибудь бомж найдет, да порадуется. Дай ему Бог! А бомжи потому и любят первые вагоны... Машинист жалеет бомжей, знает, скоро сам таким будет.

А дети ходят. Ночью, в основном, но и утро захватывают. Куда идут? Медведь, кажется, понимает, что делает. Он вроде как в сознании. А дети - те как во сне. Ничего не ведают. А на лицах улыбки. Не идиотские, нет, а нормальные, хорошие. Как во сне ребеночек улыбается в своей кроватке. А иногда остановятся на путях и смотрят на поезд. И улыбаются. И машина на них смотрит. Так и глядят друг на друга - дети улыбаются, машина плачет. Потом мишка обернется, посмотрит на машиниста хмуро, детям сделает знак - пошли, мол, дальше, не надо тут стоять. И разошлись.

Когда утром, в час пик, переполненный вагон вдруг останавливается посреди темного тоннеля, не пугайтесь. Не ругайтесь, не думайте о том, что опаздываете на работу. Тут другое требуется. Поплачьте! Не о детях - они, видимо, счастливы. Не о мишке - он при деле, какой-то смысл в его жизни есть. И не о машинисте - чего там, здоровенный мужик! Жизнь прожил нормально, свои дети, небось, не в метро бродят, а взрослые уже, деловые. Один начальником стал, в другом городе живет, не пишет, забыл старика. Зато другой пишет регулярно, а скоро и сам приедет к батяне, через полгодика тюремный срок выйдет.

А поплачьте вы о себе самих. Неужто себя не жалко? Жалко до слез.

Пьяный машинист! Когда после смены ты открываешь склад, приглядись повнимательнее - среди трапов, хуяпов и всех наших деревяшек нет ли оторванной лапы плюшевого мишки?

А сейчас - ускорим шаг, товарищи! Не надо задерживаться на путях, БОЛЬШИЕ хотят проехать.

Мой дедушка был редкостный затейник. Хотя почему был, он и поныне здравствует, разве что нескончаемый поток затей немного поугас. И то не столько из-за почтенного возраста, сколько из-за отсутствия детей в семье. Я уже выросла, уехала учиться в университет, а мои уже остепенившиеся двоюродные братья и сестры разъехались по разным городам.
Практически за всё наше со старшим братом детство нужно благодарить деда. Когда наши родители решили, что подошло время отправить детей в сад, дедушка предложил свои услуги в качестве бессменного воспитателя. Он сам научил нас читать и считать, на ночь рассказывал сказки Пушкина. Гулять он выводил нас в любую погоду, а затем сам чистил наши курточки и штанишки от грязи. Но, самое главное, за что мы его любили и за что в наших глазах он был настоящим героем — его «пугалки». Так мы называли их. О, это были не только так называемые страшилки, это был целый набор игр, рассказов, постановок. Кстати «пугалок» дедушка знал несчетное множество, при этом они были такими страшными, что мы братцем просто визжали от страха и восторга. Причем от страха больше визжал брат, хоть и был старше меня на два года. Меня дедушка всегда называл «казаком» и говорил, что «эту девчонку за так не проймёшь!»
Ещё были игры. Банальные прятки дедушка преображал следующим образом: нацеплял на себя все старые шубы и меховушки, которые можно было найти в доме, голову обязательно прятал в какой-нибудь особо глубокий капюшон, а лицо вымазывал сажей, и в таком виде ходил искать нас по дому. При этом он кричал страшным басом, что съест первого попавшегося сорванца. Сейчас это кажется чушью, но когда тебе пять лет, а по дому ходит огромное чёрное чудище, обыкновенные прятки заставляют чувствовать чудесную смесь ужаса и восторга. Веселее всего было, когда первым дед находил братца. Тот заливался так, будто его не дед родной нашел, а людоед какой. Ещё была игра «слепая ведьма». Обыкновенные жмурки, только вместо повязки на глаза дед цеплял на лицо огромную маску ведьмы из папье-маше, которую сам и смастерил. Маска, к слову, была преотвратнейшая.
Деда мы любили.
Однажды, пятнадцать лет назад, зимним декабрьским утром, мы с братом сидели на полу нашей детской и занимались каждый своим делом: я катала Барби на машинке брата с отломанными дверцами, а сам брат строил гоночную трассу из остатков цветного конструктора. Родители ушли на работу всего полчаса назад, а дед, не найдя в нас интереса к «Мойдодыру», которого он хотел нам почитать, ушёл в свою комнату и, видимо, задремал.
— Фу ты! — я бы не обратила внимания на брата, если бы после этого вскрика в мою машинку не полетел очередной кусок конструктора.
— Ну чего ты! — Я в свою очередь поосновательнее уселась на ковре, приготовившись к возможной схватке за территорию. Однако брат и не думал обращать на меня внимания, в руках у него были две детальки, которые он силился разлепить.
— Вот ведь зараза!
— Дед, а Слава сказал «зараааааза»!!!
Прежде чем Слава вскочил и начал мутузить меня, откликнулся из своей комнаты дед:
— А вот сейчас всех сорванцов съем! — привычный бас привёл меня в воодушевление.
Дед вместо выговора Славе решил поиграть с нами. Что ж, я готова! Однако остановил меня Слава, мгновенно побледневший и растерявшийся.
— Ты чего, айда прятаться! — я уже хотела начала забираться под свою кровать, но Слава, внезапно, схватил меня за руку и быстро вывел из комнаты.
Дед из своей продолжал басить «вот сейчас выйду», «не спрячетесь», и судя по звукам, он снова облачался в свои шубы. А Слава тем временем, втащил меня в родительскую спальню и, открыв огромный деревянный шкаф, втолкнул туда. Видимо, испуг брата мне уже не казался смешным или позорным, потому что он заставил испугаться и меня:
— Слав, да ты чего?
Он схватил меня за плечи и скороговоркой произнёс:
— Дед ушёл в магазин, там не дед! — он кивнул головой в сторону двери, — сиди здесь!
С этими словами он меня затолкал поглубже в шкаф, закрыл дверь, и я услышала, как в замке щёлкнул ключ. Звуки сразу стали глуше, но я услышала, как откуда-то из глубины квартиры донесся дедовский бас:
— Я иду искать всех девочек и мальчиков!
В родительском шкафу я пряталась не раз, но после того, как я порвала мамино платье, шкаф стали запирать, а ключ прятать. Видимо в этот день мама забыла вытащить ключ из скважины, или Слава просто знал, где его найти. Тоненькая щёлка между створками позволяла видеть дверь и часть родительской спальни: кровать, ковёр над ней. Я видела, как пометался мой братец, но после крика деда, он юркнул под кровать. Проигрышный вариант. В отличие от наших, застеленных широкими покрывалами, которые можно стянуть до самого пола, и никто тебе слова не скажет, родительская кровать была покрыта атласным одеялом, которое еле прикрывало деревянный бортик кровати. Мой бедный Славик лежал, как на ладони. Но тут в комнату вошёл дедушка. Точнее, сначала в двери показалась рука, серая, с длинными острыми когтями. На самом деле, это пластилин, дедушка и пластилиновые когти не ленился приклеивать, лишь бы порадовать внучат. И тут вошёл сам дедушка. Точнее, не дедушка. Теперь я точно видела, что это был не дедушка. Огромное, чёрное, волосатое — это была не куча вывернутых наизнанку шуб, напяленных друг на друга — это было нечто иное. Не было высовывающихся ног в потёртых резиновых тапочках и синих трениках, не было шаркающей, но бодренькой походки. Это нечто вплыло в комнату — согбенное, с серой когтистой рукой, чёрное, огромное. На том месте, где у дедушки был капюшон, было нечто, похожее на склоненную голову, с чёрными волосами, закрывающими всё лицо. И это нечто остановилось на пороге и несколько секунд стояло там, при этом от существа не переставали исходить дедушкины бодренькие присказки. Потом это существо двинулось к кровати, доплыло до неё и запустило под неё свою руку. Вот тут начал визжать мой брат. Только теперь это был не привычный ор, который потом перерастал в облегченный смех, это был настоящий визг. Он кричал «отпусти!», «отстань!», он кричал «помогите!!!» и потом просто «ААААА!!!!» Когда это существо вытаскивало его за ногу, брат пытался цепляться за ковер, за паркет, и при этом он не переставая кричал. Наверное, он понимал, что его уже ничего не спасет. Я видела, как это чёрное существо тащило моего брата за ногу к двери, куда-то вглубь квартиры. И всё это время крик брата было слышно так хорошо, будто он стоял рядом со мной, а не был за дверями шкафа.
Сейчас мне двадцать лет, а пятнадцать лет назад мой брат пропал.
Шкаф, в котором я сидела, пришлось взламывать, а до этого дед полчаса искал меня и брата по всей квартире и чуть не заработал приступ. На вопрос о том, где брат, я смогла только расплакаться и сказать:
— Деда забрал.
Кстати, основываясь на этих моих словах, местный участковый даже захотел деду предъявить обвинение в похищении собственного внука из собственной же квартиры. По итогам расследования, мой братишка услышал, как дверь взломали злоумышленники, спрятал младшую сестру в шкаф, сам залез под кровать, откуда его вытащил злоумышленник, высокий мужчина в черной одежде, и забрал с собой. Никаких свидетельств, кроме моего, у следствия не было. А я рассказала всё как есть, и мне поверили. Поэтому все сейчас считают, что брата и в самом деле увели какие-то преступники.
Сложно поверить маленькому ребенку, потому что никогда нельзя определить, где у ребенка заканчивается реальность, и начинаются фантазии. Возможно, я тоже когда-нибудь смогу убедить себя в том, что мой брат спас меня от грабителей, а не от чего-то БОЛЬШОГО-ЧЕРНОГО-СТРАШНОГО. Всё это снилось мне на протяжении пятнадцати лет: комната, кровать, брат и ОНО. А вчера мне приснилось, что это существо повернулось к шкафу, где я сидела, и сказало дедушкиным голосом:
— Эту девчонку за так не проймёшь!

Сергей кончил и почти сразу же уснул. Таня, все еще ощущая внутри себя неудовлетворенное до конца пульсирование, села на кровати и спустила ноги на пол.
Холодный линолеум неприятно обжег босые пятки. Небольшой облезлой батареи не хватало, чтобы согреть просторную залу «сталинки», и на чувствительной коже Тани выступили мурашки. Храп Сергея окончательно отрезвил ее от слишком быстро закончившейся близости, а далеко не комнатная температура выветрила алкоголь. Зябко поеживаясь, она огляделась по сторонам.
Единственным источником света был фонарь за окном, и его расплывшийся желток превращал комнату в больничную палату без единого признака уюта. Вся мебель — кровать да принесенный из кухни стул, причем кровать стоит не у стены, а в самом центре комнаты.
В детстве Таня ни за что бы не уснула на такой кровати. Она всегда подбиралась к настенному ковру, чтобы во сне рука не свесилась с постели, туда, где до нее могут добраться существа, обитающие под кроватью. И сейчас, в двадцать три года, она вряд ли сможет заснуть здесь без ста граммов. Но водку они выпили, Сергей захрапел, и теперь ей придется свыкаться с этой квартиркой.
Таня нащупала в темноте мужскую футболку и натянула на себя. Поискала ногами тапочки. Ступня врезалась в стул, и он едва не перевернулся со всем, что на нем стояло: пустой бутылкой из-под «Хортицы», тарелкой с поржавевшими яблоками, банкой с недоеденной килькой. Девушка успела подхватить накренившуюся бутылку и по собственной реакции убедилась, что трезва.
И что же ей делать, трезвой, одинокой и замерзшей, в этом доме?
Сергей, конечно, соврал, что переехал сюда после смерти бабушки. Он вообще не жил здесь, иначе как объяснить отсутствие гардероба с его одеждой, компьютера с телевизором и вообще половины вещей, необходимых нормальному человеку? Таня догадалась, что с того дня, как бабушку вынесли отсюда ногами вперед, квартира пустует, а Сергей использует ее лишь для свиданий с девушками. Кровать для недолгого секса, и стул, чтобы поставить на нем водку, — что еще надо живущему у родителей двадцативосьмилетнему парню?
С Сергеем она познакомилась на дискотеке полтора месяца назад. Все как обычно: танцы, коктейли, провожание домой. Она не планировала продолжать с ним отношения, но случилось непредвиденное: прямо у ее подъезда Сереже позвонили из дома и сообщили, что бабушка умерла. Он не выглядел особо опечаленным, но Таня решила перезвонить через несколько дней и узнать, как он. С тех пор они встречались три раза в неделю. В основном молча гуляли по улице — Сергей не отличался разговорчивостью. Когда похолодало, он пригласил ее к себе, то есть в квартиру покойной бабки. Несколько раз она пила с ним водку на этой кровати, а потом они, захмелевшие, занимались сексом, но всякий раз она уходила домой на ночь. Сегодня решила остаться, о чем немедленно пожалела: «сталинка», зловещая и при дневном свете, в тусклом сиянии уличного фонаря внушала ей натуральный страх.
Решив, что уснуть все равно не удастся, Таня встала с кровати и извлекла из-под стула тапочки. Пальцы, ткнувшись в облезлый мех домашней обуви, послали в мозг мысль, что в этих тапочках, наверное, шаркала по линолеуму бабка Сергея. Взгляд упал на бумажный квадратик, пришпиленный к голой стене: кто-то, вероятно, все та же отмучившаяся старушка, вырезал из газеты изображение Николая Чудотворца. Таня верила и в Бога, и в мистику, хотя жила совершенно приземленной жизнью, в которой дискотеки, «слабоалкоголка» вперемешку с водкой и вот такие козлы, как Сережа, занимали больше места, чем мысли о религии. Но на швейной фабрике вместе с ней работало много свидетелей Иеговы, и они рассказывали о благе Господнем и о том, что будет, если Господь отвернется от человека. Судя по их словам, дьявол и ночью и днем ходит за грешниками и считает их грехи. Щелкает огромными костяными счетами и приговаривает: «Ага, Танечка выпила водочки! Ага, отдалась до брака Сереженьке! Надела тапочки покойницы!»
И вот когда грехов наберется достаточно, тогда дьявол доберется до человека, и!..
Таня не знала, что будет, когда это произойдет, но точно знала, что Сережина «сталинка» действует на нее удручающе и рождает в голове всякие бредовые мысли.
В полумраке, под взором черно-белого Николая Чудотворца, Таня показалась самой себе грязной, перепачканной темно-желтым фонарным лаком. Захотелось принять душ и смыть с себя не только дурные мысли, но и слипшуюся на складках живота сперму Сергея.
Она вышла в коридор. Ванная находилась прямо по курсу, но до нее была еще густая тьма, не разбавленная даже фонарем.
Она бросила опасливый взгляд на Сергея, и он подбадривающе хрюкнул во сне. Сделав глубокий вдох, девушка пошла вперед, рассекая собой неожиданно густой мрак. Шаг, второй, третий. Сейчас будет дверь в спальню и выключатель за косяком. Она протянула руку, чтобы нажать на кнопку раньше, чем ноги донесут ее до спальни. Но пальцы скользили по рыхлым обоям, до спальни было еще далеко. Таня ускорила шаг, ей хотелось обернуться, посмотреть на мирно спящего Сережу, убедиться, что никто не преследует ее, но она не обернулась, боясь убедиться в обратном. Дверь в ванную белела перед ней, но не приближалась, коридор тянулся бесконечной кишкой. Таня автоматически сложила пальцы и перекрестилась. Слева возникла дверь в спальню, и девушка, облегченно скользнув внутрь, клацнула выключателем. Из грязного плафона под потолком полился ровный свет.
Таня почему-то подумала, что религия и электричество — это то, что стоит на пути существ из-под кровати, то, что мешает им выковыряться наружу и убить всех, кто есть в доме.
Спальня Сережиной бабушки была обжита не больше, чем зал. Диван с матрасом и пустой сервант — вот и вся меблировка. Из-под немытого стекла серванта смотрела иконка с Иисусом, но не было ни фарфоровых тарелочек, ни деревянных шкатулок с полудрагоценными камнями и пластмассовыми бусами, ни вышитых скатертей, ни мраморных слоников, мал мала меньше. Короче, ничего того, что должно быть в квартире среднестатистической бабушки.
«Неужели все уже вынесли, выбросили, продали?» — подумала Таня, которая вообще хорошо относилась к пожилым людям и очень скучала по своей умершей пять лет тому бабке, которая готовила самые вкусные пироги на свете. Вряд ли бабушка Сережи готовила ему такие, учитывая состояние ее квартиры.
Оставив свет включенным, девушка вернулась в коридор и в три шага достигла ванной. Свет здесь был очень ярким, успокаивающим. Запершись от внешних комнат, Таня будто бы совсем покинула «сталинку», по крайней мере на душе стало легко, и мысли пришли нормальные: про Сергея, про дальнейшие с ним отношения. Ведь она до сих пор не знала, как он к ней относится. С таких, как Сережа, все надо тянуть щипцами. Про любовь, про брак. В одном она была уверена: перед тем, как заселяться сюда, нужно купить мебель и пригласить священника.
Сняв Сережину футболку, Таня придирчиво рассмотрела себя в зеркале. От выпитой водки щеки ее раскраснелись, губы припухли от поцелуев, прическа-каре растрепалась. Послав отражению воздушный поцелуй, она включила душ и тщательно промыла ванну. Здесь было чище, чем можно было бы представить, но она опасалась, что на чугунных стенках остались отпечатки пальцев покойной старухи.
Стоя под душем и натирая себя худощавым бруском земляничного мыла, Таня тихонько пела под нос: «Я тебя любя искусаю в кровь, никаких следов на утро не отыщешь».
Вода согревала и расслабляла, казалось, выветрившийся хмель вернулся и закружил голову.
Дверь ванной ни с того ни с сего начала открываться, издавая при этом режущий ухо скрип. Недовольно поморщившись, Таня оторвалась от приятного занятия, спустила одну ногу на пол и потянулась к ручке. Дверь к тому времени открылась наполовину, и в проеме показались коридор и зала в конце. Кровать стояла точно напротив ванной, и Таня увидела спящего Сережу, а на его груди возвышалось что-то темное. Она решила, что это подушка, но это «что-то» вдруг зашевелилось, и челюсть девушки невольно поползла вниз. Прямо на Сереже сидело некое существо размером с ротвейлера. В льющемся из спальни свете было отчетливо видно, что оно плотно прижало свою морду к лицу спящего парня. А может быть, и не спящего уже. Душ, звякнув, выпал из Таниных рук.

Существо молниеносно повернуло голову, и в полумраке вспыхнули два красных уголька глаз.
Будто ледяная глыба выросла в груди девушки, мешая дышать, кричать, думать. Она просто смотрела на то, что смотрело на нее, а потом на то, что спрыгнуло с Сережи и понеслось к ней со скоростью гончего пса. Лишь когда существо пересекло половину коридора, Таня опомнилась и сама не своя от ужаса захлопнула дверь, потом попыталась задвинуть защелку, но пальцы ее не слушались. Что-то тяжелое врезалось в деревянную панель с обратной стороны, и она тоненько заверещала: первый звук после спетой под душем песенки, который вырвался с ее губ. Старая защелка никак не желала сдвигаться с места и резала пальцы. По дверям ударили, а вернее, прочертили. Как граблями. Или как когтями.
Тане таки удалось повернуть защелку, и дверь закрылась. Понимая, что радоваться рано, она прыгнула в ванну и встала, прижавшись спиной к кафелю, не замечая, что горячая вода из душа все еще хлещет по ее голени. Все ее внимание занимала дверь.
«Что это было? — лихорадочно соображала она. — В дом забралась собака? Но как, квартира же на третьем этаже? Может быть, это какой-то розыгрыш? Может быть, Сережа решил подшутить надо мной?»
Она заставила себя пошевелиться, выключила воду и прислушалась. В «сталинке» было тихо. Ни лая собаки, ни хихиканья шутника Сережи. Только стук сердца и удары капель по чугуну, только нарастающий свист, негромкий, но настойчивый, поначалу почти ультразвуковой, а теперь явственно ощутимый, близкий.
Волосы на голове Тани встали дыбом, когда она поняла, что что-то происходит, и происходит не в коридоре, за запертыми дверями, а внутри, рядом с ней. Она впечатала себя в стену и остекленевшими глазами смотрела в угол, под раковину, туда, откуда доносился свист.
Свист перешел в шипение, потом в неожиданный, заставивший ее подскочить звук «пшшш!», резко оборвавшийся, и под раковиной появилось то самое существо. Оно возникло из ниоткуда, просто материализовалось в воздухе. Только что там была лишь паутина и облупившийся кафель, а теперь сидело, сгорбившись, нечто росточком в метр, покрытое с ног до головы серебристой шерстью. И не успела Таня заорать, как существо вдруг заговорило:
— Тише, внучка, тише! Разбудишь Сережу, он тебя за дурную примет и разлюбит. Дурных никто не любит.
Это было не рычание, не вой, не то, что по идее должен производить материализовавшийся посреди ночи незваный гость. Обычный человеческий голос, причем женский, причем старческий. Тут Таня заметила своими обезумевшими глазами, что гость (гостья) вовсе не покрыта шерстью, что это волосы, свисающие с его (ее) головы, и они не серебристые, а седые. Существо откинуло назад длинные локоны, освободив лицо. Перед Таней сидела обычная старуха, разве что крошечная и появившаяся совершенно ненормальным способом.
В облике старухи не было ничего жуткого, напротив, ее вид вызывал странное чувство жалости. На ней ничего не было надето, и она волосами пыталась скрыть одряхлевшую наготу. При метровом росте старуха не казалась лилипутом, в том смысле, что тело ее было пропорциональным, обычным, не считая одутловатых щек, не соответствующих общей худобе. Кожа на ее руках и ногах была мокрая и розовая, а вот лицо покрывал нездоровый серый румянец, словно женщина была сильно больна. Таня наконец поняла, на кого похожа гостья: на пожилых алкоголичек, вот на кого. Только те повыше, и если и появляются из ниоткуда, то исключительно в своих горячечных видениях.
Впрочем, говорила гостья трезво, а на Таню смотрела просящими светло-голубыми (а не красными, как померещилось сначала) глазами.
— Вы кто? — ошарашенно спросила девушка.
— Ты меня не боись, внучка, — произнесла бабушка, не двигаясь с места, — надень вон внукову футболку, а то холодно здесь.
Таня автоматически потянулась к футболке, быстро надела ее на себя, стараясь не упускать старуху из виду.
«Внукову футболку», — повторила она про себя и все поняла. Понимание это ее, как ни странно, успокоило.
— Вы — Сережина бабушка? — спросила она.
— Она самая, — закивала старушка.
— Вы — привидение?
Гостья поглядела на свои руки, на спутанные волосы и пожала плечами:
— Не знаю. Кто я теперь, мне не сказали.
— Вы живете здесь?
— Я не живу, — грустно ответила старуха, — я нахожусь. Уйти мне надо, а я не могу.
Таня переступила с ноги на ногу внутри ванны и с тревогой спросила:
— Что вы сделали с Сережей?
— Ничего! — искренне удивилась старуха. — Я бы ему ничего не сделала! Он спит просто, можешь пойти убедиться. Он единственный заботился обо мне раньше. Дочь-то меня знать не желала. Пьянью называла. Стеснялась меня. А он нет-нет да и хлебушка принесет, молочка. А то и чекушечку. Сядем с ним, бывало, самогоночки выпьем и за жизнь говорить начнем.

Слушая ее, Таня поняла, почему квартира не похожа на обычные старушечьи квартиры. При жизни Сережина бабка была алкоголичкой, и ей, видимо, было не до вышивания и слоников. Страх окончательно покинул Таню, а его место заняла печаль. Жалость к этой женщине с одутловатым лицом, которая сама разрушила себя и даже после смерти не смогла обрести покой, потому что не сказали, кто она и куда ей идти.
— Вы что, целовали спящего Сережу? — спросила Таня, и в груди у нее защемило от грусти.
— Не совсем, — вздохнула бабка. — Если расскажу, ты испугаешься и бросишь его. А он тебя любит. Он, знаешь, как на тебя смотрит!
— Я тоже его люблю! — выпалила Таня, хотя никогда не задумывалась, любит она Сережу или нет. — Расскажите мне!
Старуха опустила свои почти прозрачные глаза и виновато произнесла:
— Я ж, внучка, пила раньше немерено. И теперь выпить хочу. Душа горит, как хочу! Страшнее адских мук это, понимаешь?
— Я куплю! — не задумываясь, воскликнула Таня.
— Купишь, — благодарно улыбнулась старуха и добавила с какой-то тоской: — Только чем же я пить ее буду, она же здесь, окаянная, а я не здесь.
Таня кивнула с ужасом, но не с тем, что возникает при виде неожиданных зомби, а с тем, что пронзает вас, когда вы сталкиваетесь с опустившимся до самого дна человеком.
Брошенным, никому не нужным.
— Простите, — зачем-то сказала она.
— Ты прости, что я тебя напугала. Я не хотела, чтобы ты увидела меня. Завтра просто сорок дней, как меня нет, а никто и не помянет. И Господь меня не заметит. И не скажет, кто я теперь.
— Мы вас помянем, — пообещала Таня искренне, — и в церковь сходим, свечечку за вас поставим.
Старуха посмотрела на девушку полными боли и слез глазами.
— Иди, — прошептала она, — спи и ничего не бойся. Завтра я куда-нибудь уйду. Не знаю куда, но знаю, что именно завтра.
Таня вылезла из ванны, подошла к несчастной старухе, желая хоть как-то утешить ее, и сказала:
— Все будет хорошо. Обещаю.
Она впервые обещала что-либо привидению и понимала, как глупо это звучит, но слова сами сорвались с ее губ.
— Ты хорошая, — произнесла старуха, — надеюсь, Сережа тебя не обидит.
Сказав это, гостья стала таять в воздухе так же стремительно, как и появилась здесь. Сперва зазвучало шипение, потом утихающий свист. Перед тем как окончательно пропасть, она попросила:
— Можешь убрать иконы со стен, а то от них жар еще сильнее. Глядят на меня святые и видят, какая я грешница. Больно…
Таня не спеша покинула ванную. В «сталинке» было тихо, только еле слышно похрапывал Сергей. Коридор больше не казался ей мрачным, и она подумала, что нашла парня с неплохой жилплощадью. Небольшой ремонт — и квартира засияет. Чувствуя себя как дома, она зашла в спальню, взяла с полки икону с Иисусом и, подумав, засунула ее под матрас дивана. Потом сходила на кухню и сняла со стены потемневшую иконку со Святой Троицей. Спрятала ее за газовую печь и, шаркая бабушкиными тапочками, вернулась к Сереже. Она уже легла в кровать, когда вдруг вспомнила про газетную вырезку с Николаем Чудотворцем. Встала, нашла в желтом фонарном свете вырезку и сорвала с булавки. Поколебавшись, она скомкала бумажку в шарик и забросила под батарею. Невольно улыбаясь, она устроилась рядом с Сергеем и ощутила плечом его теплую, ровно дышащую спину.
«Все будет хорошо, — подумала Таня, засыпая. — Каждый имеет право быть замеченным, что бы он ни делал в своей жизни раньше. Каждый имеет право на свечечку в церкви».
∗ ∗ ∗
Она проснулась посреди ночи от чавкающих звуков. Старуха сидела на Сергее и пожирала его лицо. Голова парня была повернута в сторону, и на ней все казалось желтым: и текущая из глазницы густая масса, и вырванная щека с оголившимися резцами, и откушенный наполовину нос. Старуха оторвалась от своего кровожадного занятия и посмотрела на Таню красными глазами. Девушка даже не успела пошевелиться: лапа с четырьмя желтыми когтями, каждый размером с лезвие перочинного ножа, придавила ее к постели. Другая лапа сдернула одеяло. Таня попыталась крикнуть, но старуха стиснула ее губы, шершавый коготь скользнул между зубов и рассек язык. Рот наполнился соленым устричным вкусом.
Обезумевшая Таня смотрела, как старуха тянет свою клешню к ее животу. Когти оставляли на коже глубокие порезы, и постель стала набухать красным.
Внезапно лапа превратилась в ужасающее подобие душа, когти и пальцы сплелись и приобрели металлический оттенок, из желтой плоти выплыл прикрытый стальной сеткой раструб.
— Ибо сказано! — прорычала старуха набитым ртом. — Не верь бесам лукавым, не верь бесам просящим, не верь бесам плачущим, не верь бесам, притаившимся в углу твоей спальни, смотрящим на тебя спящую, не верь бесам!
Из отверстий душа вырвались сотни сверкающих игл, и Таня почему-то подумала, что у нее не получится умереть так же быстро, как умер Сережа. В ушах снова и снова звучало непрожеванное: «Не верь, не верь, не верь!»

Кто-нибудь здесь когда-нибудь слышал о "Клубе Неуклюжих Людей" ("the Maladroit Club")? Не буду удивлен, если нет. Я поискал, но во всей сети нет ни одного упоминания о них (разве только что-то про людей, которые играют в крикет, но сейчас я не об этом). Ни в одной книге, посвященной секретным сообществам, этот клуб не упоминается. Кроме одной, но и то только в ее изданиях, вышедших до 1946-го года, позже об этих людях там нет ни одной строчки. Книга, если вам вдруг удастся достать какое-нибудь старое ее издание, называется "Секретные сообщества и подрывная деятельность" ("Secret Societies and Subversive Movements"), написала ее Неста Вебнер (Nesta Webner). Именно эта книга тогда заинтересовала меня и именно из-за нее я оказался перед дилеммой, которую здесь кратко распишу.

Во-первых, мне нужно рассказать, что я сам знаю о "Клубе Неуклюжих Людей" и как я до этой информации добрался.

Сначала я нашел издание книги 1929-го года, когда учился в университете и был в том возрасте, когда хочется собирать разную таинственную литературу. Мой друг, работавший тогда в университетской часовне, как раз избавлялся от такой коллекции и предложил мне купить несколько его книжек. У него я и нашел ее и с тех пор ни у кого на руках я не видел ни одной более ранней копии этой книги, так что могу предположить, что книга эта очень редкая. Ссылки на Клуб были всего в нескольких примерах. Там он описывался как послевоенное общество джентльменов, основанное вокруг чего-то, что в книге называлось "Гуманистической повесткой дня" ("a Humanist agenda"). Я поискал в Интернете, но опять ничего об этом не нашел (я и сейчас поискал, чтобы убедиться, - снова ничего). Несколько недель назад я был в Лондоне. В первый мой поход в Британскую Библиотеку, меня попросили назвать любую редкую книгу, которая приходит мне на ум. Так они проверяли, есть ли она у них в фонде или нет. Видно было, что у них самая большая коллекция книг в мире, теперь я в этом убежден. Я назвал им книгу мисс Вебнер, и у них оказалось самое первое ее издание – 1924-го года.

В нем я нашел не только ссылки, но и целый раздел о Клубе. Я перескажу его здесь (про библиотеку я, в конце концов, написал только для справки).

Возникнувшая в 1918 году группа богатых британских военных офицеров начала свою деятельность как общество, где они могли беседовать о политике других государств, рассказывать друг другу таинственные истории торговых войн и поминать павших в боях друзей и членов семей. Первая Мировая война тогда была беспрецедентным по масштабу военным конфликтом, так что таких сообществ было много. Но вскоре после создания Клуба его участники стали приглашать людей, которые были настоящими мизантропами. Их обряд посвящения включал в себя странный ритуал под названием "Доказательство Веры" ("Proving the Faith"), в котором посвящающиеся два раза в день в течение недели проводили поступок «великой благодати» как демонстрацию их людского величия и один особо зловещий поступок как демонстрацию свободы духа.

То, что я напишу сейчас, будет действительно странным, и я уверен, что многие из вас мне не поверят. Ну, в конце концов, не в этом дело. Я начал искать в сети. В чатах, на форумах, повсюду. Ни один человек даже не слышал об этих людях. Но однажды, одной ночью кто-то прислал мне ответ с почтового ящика под названием the_fB9maladroitANUShotmail.co6$fPUNCTUMuF:Ok. Он сказал, что я очень упорный человек. Я ему не поверил, так что начал выделываться – я подумал, что это было бы смешно, если у секретного общества из 1918-го года был бы аккаунт на хотмейле. Но он рассказал мне все, абсолютно все, что я вычитал о Клубе, и даже немного больше. А потом он сказал, что если я хочу принять посвящение, если хочу стать одним из них, мне нужно будет отправить им на почту фразу “Воздайте кесарю кесарево, все остальное принадлежит нам”(“Render unto Caesar the things which a Caesar’s, the rest belongs to us”). Есть одно только условие – отправить письмо нужно в течение десяти минут до полуночи по Гринвичу. После всего этого я не мог не думать о том, что это были они, именно они, до сих пор существующие, так что я попросил это сделать своего друга, который тоже любит такие штуки, хотя и намного сильнее меня.

Вам одиноко? Вам бы хотелось иметь пару друзей, с которыми можно было бы бегать и играть? Что ж, тут есть тройка маленьких коротышек, которые просто умирают от желания поиграть с кем-нибудь: они смогут сыграть с вами в прятки, но сначала вам необходимо пойти к ним домой и вытащить их оттуда. А теперь, так как вы собираетесь добраться до их жилища, вам необходимо подготовиться, так как найти их невозможно ни в одном месте нашего мира. Вам нужны следующие предметы:

Детский походный фонарик или пластиковый карманный (металлический или прожекторный не подойдет)

стакан теплого молока

плитка темного шоколада

красный маркер или красная губная помада

перо и повязка на голову

миска с солью

И теперь когда все необходимое подготовлено, прежде всего стоит подготовить и свой дом, отгородить те комнаты, в которые вам не хотелось бы пускать коротышек, дорожкой соли - она должна соединять два дверных проема или же две стены. Также должна быть открыта более чем одна комната, чтобы им хватило места побегать, иначе им станет скучно, а им совсем не нравится томиться от скуки. Кроме того, все окна и двери, через которые можно выбраться наружу, должны быть закрыты, так как коротышки могут выбраться и потеряться, а их мамочка не хочет, чтобы ее детишки терялись. Повторю, очень важно закрыть все окна или же отделить их дорожкой соли, а еще лучше сделать оба этих пункта. Теперь стоит выключить весь свет в доме, но у вас может быть небольшой источник света в каждой комнате, если вам все же неуютно без света. ВЫКЛЮЧИТЕ И ВЫТАЩИТЕ ИЗ РОЗЕТОК все электронные приборы, часы и т.д.

И теперь ваш дом готов, а вы можете начинать путешествие к их дому. Вам стоит надеть повязку и вставить в нее перо. Используйте красный маркер или помаду, чтобы нарисовать черту на обоих щеках. Выпейте один стакан теплого молока и съешьте только один кусочек шоколада. Остальную плитку оставьте где-нибудь в комнате, куда впоследствии придется идти: они будут голодны, когда придут к вам. Затем возьмите фонарик и спрячьтесь под одеяло: необходимо лечь всем телом под ним. Посмотрите на фонарик, включите его и проговорите про себя данные строки:

Диббл-Даббл Ниббл-Наббл,

Ножи и петли, отравленные яблоки

Я приду и достану вас из клетки.

Из пальцев матери, выходите и играйте.

Вы ненадолго уснете. И проснетесь в той же самой комнате под одеялом, только стены будут выглядеть словно обтянутые кожей, черный ковер будет разворачиваться под каждым вашим шагом, и в ноздри ударит резкая вонь, словно гнилые фрукты и моча. Вы заметите, что в этой комнате всего одна дверь. Если же изначально у вас было несколько дверей в том месте, теперь они сольются в одну. Вам следует взять фонарик и выйти через эту дверь. Теперь вы в их доме. Вы должны найти их комнату, их шепот приведет вас в нужное место. Слушайте внимательно: если шепот прекратился, значит их мать рядом, а мать всегда защищает своих детенышей.

И если случилось так, что она действительно рядом, вам следует выключить ваш фонарик и спрятаться под чем-нибудь, например, столом. Мать будет проверять под всеми предметами мебели своими длинными тонкими пальцами, можно будет услышать скрип и шелест рядом, но в темноте она тебя не тронет. Первый раз вы услышите странный звук от ее пальцев, когда она будет проверять пол. Когда она уйдет, нужно будет немного подождать. И когда вы услышите шепот вновь, это будет означать, что можно продолжить поиски дальше. Как только вы найдете их комнату, там вы заметите клетку с очень просто открывающейся дверцей. Они будут взволнованы. А теперь нужно бежать обратно в комнату, откуда все начиналось, изо всех сил. Мать скоро заметит, что ее дети пропали и начнет их искать, так что быстрее в комнату обратно под одеяло. Включайте и выключайте фонарь, повторяя при этом строчки, упомянутые ранее. Вы вновь погрузитесь в сон, а проснетесь в той комнате, где и засыпали. Если все сработало как надо, плитки шоколада не будет. НЕ ВКЛЮЧАЙТЕ свет, используйте только фонарик. Возможно вы будете слышать смех по всему дому, это они прячутся, а вам нужно их искать. Это самая сложная часть, так как их нельзя увидеть в нашем мире, но они могут видеть вас. Нужно следовать за их смехом и если вам кажется, что вы нашли одного из них то необходимо произнести первые строчки того стиха

Диббл-Даббл Ниббл-Наббл

Ножи и петли, отравленные яблоки

Вы должны услышать постепенно затихающий смех, это значит, что они возвращаются к себе домой. Наслаждайся прятками, однако не мешкай, иначе им станет скучно, а им не нравится томиться от скуки…

Думаю, прежде чем начать, нужно сделать небольшое пояснение. Я немного повернут на оружии, а также всяких стратегиях выживания, тактическом снаряжении, биноклях, фонариках и прочем. Такого добра у меня довольно много, а жемчужина коллекции – винтовка Ремингтон 700-ой модели (ее вполне легально можно купить в России после пяти лет владения гладкостволом). К ней у меня есть парочка очень хороших оптических прицелов – один помощнее, другой послабее. Не то, чтобы я псих какой–нибудь, но, скажем так, мне нравится чувствовать себя готовым к неприятностям в наше неспокойное время. Ну, это, как я уже говорил, предыстория.

А сама история такова. Довелось мне раз снимать квартиру в одном из районов Северо-Восточного округа Москвы. Снимал её ввиду производственной необходимости, долго задерживаться там не собирался, так что договор заключил на пару месяцев всего. Квартира была на последнем этаже двенадцатиэтажного дома – вид из окон был бы шикарный, если бы не одно "но". Напротив, метрах в двухстах стоял другой двенадцатиэтажный дом, и кроме него из своих окон я почти ничего не видел. Квартирка моя была дешевенькая, даже телевизора там не было. Интернет я туда тоже проводить не собирался, все равно скоро съезжать, так что развлечений было, прямо скажем, не много. Как назло, и работы оказалось меньше, чем я думал, так что вечера я проводил читая, а потом, когда стемнеет, брался за винтовку и играл в «гляделки». Это развлечение я придумал себе день на третий проживания в той квартире. Я настраивал прицел, глядя через него на улицу, прикидывал расстояния до разных объектов, случайно заглянул в пару окон и как-то увлекся. Потом я подтащил к окну письменный стол, установил на него свой Ремингтон с оптикой и через щель в задернутых занавесках стал изучать жильцов дома напротив. С тех пор я проводил так почти каждый вечер.

Конечно, Вы можете осудить меня, и я соглашусь с Вами. В том, чтобы разглядывать людей через перекрестье прицела, пускай и незаряженного ружья, нет ничего хорошего, но черт возьми, один раз попробовав, я уже не мог остановиться. Дом напротив был просто скопищем колоритнейших персонажей. И если мужик с шестого этажа, каждый вечер смотрящий порнуху, быстро надоел, то мелкий пацан-каратист с девятого, устраивавший себе ежедневную беспощадную тренировку на кухне, и молодая парочка с седьмого стали моими любимцами. Парочка эта, кстати, была очень горячая, за несколько дней, что я за ними наблюдал, они делали ЭТО всеми известными мне способами и явно не собиралась останавливаться. А еще они, похоже, не знали, как в их спальне выключается свет. Наблюдать за ними можно было бесконечно, я надеялся многому у них научиться. Были еще алкоголики, интересные лишь во время своих пьяных драк, разведенки с детьми, более-менее нормальные семьи, в общем, много чего. Но рассказ не про них.

Как-то раз, во время очередных «гляделок» я совершенно случайно посмотрел в окно на восьмом этаже, в которое раньше особо не заглядывал. Я увидел почти пустую комнату, освещаемую единственной висящей на потолке лампочкой, дверь была плотно закрыта. В углу стояла кровать, на которой в классической позе йога сидел человек. Он привлек мое внимание своей неподвижностью, и я решил понаблюдать за ним. Человек сидел спиной к окну и смотрел в стену. Он был очень худым, бледным и высоким, совершенно лысая голова казалась непропорционально большой, майки и штанов на нем не было. Минут пять я разглядывал его, но он так и не пошевелился. Я перевел прицел на стену, куда он смотрел – стена, насколько я мог видеть, была пуста – ни картин, ни ковров, выцветшие обои местами ободрались. Я обвел прицелом комнату – тоже ничего интересного: пара стульев, журнальный столик с ворохом газет, старое кресло, маленький коврик на полу у кровати. На закрытой двери я заметил несколько непонятных вертикальных полос и все. Я решил, что чувак просто медитирует, и каких либо приколов от него ждать не стоит, после чего переключился на своего любимого каратиста, который как раз разогревался перед очередной тренировкой.

Часа через два, когда и малолетний боец и неугомонная парочка закончили свои выступления, я еще раз для порядка заглянул в окно к йогу. Он сидел все в той же позе и смотрел в стену. Выждав секунд 30, я убрал винтовку и лег спать.

Я бы, наверное, и забыл про все это, если бы через пару дней по ошибке снова не заглянул в окно к этому йогу. Я не увидел ничего нового, и это меня почему–то разозлило. Признаться, я уже на полном серьезе считал, что каждый жилец дома напротив каждый вечер обязан меня развлекать. А этот тип просто сидел и смотрел в стену. Хотя, может, и не смотрел, а, например, спал сидя. А может, он и не живой? В смысле – кукла. А может, и, правда, дуба дал? Медитировал-медитировал, да и в астрал ушел. В общем, заинтересовало меня это. Целый час я наблюдал за ним – он не шелохнулся. Точно – кукла. Тем более, такой худой и высокий, голова огромная, кожа бледная, руки, похоже, почти до колен… Таких людей не бывает! Но что эта кукла делает одна в комнате? Эта комната – склад реквизита? А где остальные вещи? Почему в комнату никто не заходит? Квартира пустая? А кто тогда зажег свет? Я осмотрел соседние окна. Справа, насколько я представляю планировку, явно другая квартира, там живет семья с двумя маленькими детьми. А слева – темные окна, свет не горит. Ладно. Я решил отвлечься, но ни каратист, ни влюбленные естествоиспытатели меня в тот вечер не радовали.

На следующий день я пришел с работы пораньше и сразу же прильнул к прицелу. Сидит, гаденыш. В той же позе. Хотя, вроде, немного в сторону теперь повернулся. Значит, что–то там, все-таки, происходит.

Я наблюдал весь вечер. Даже в туалет не отходил. Сижу. Смотрю в прицел. И он сидит. Смотрит в стену. Вроде, дышит еле-еле. Или мне кажется. Когда заболели глаза, я плюнул и лег спать.

Утром перед уходом на работу еще раз глянул. Без изменений.

Так я наблюдал за ним целую неделю. Пара минут утром и несколько часов вечером. Время от времени его положение немного менялось, но как и когда это происходило, я не видел. Однажды я вернулся с работы и увидел, что у него поменялись простыни на кровати! И тогда я решил устроить ублюдку круглосуточное наблюдение.

Я провозился весь вечер, но результат меня удовлетворил. Винтовку на сошках я нацелил на окно, а к окуляру прицела с помощью штатива подвел объектив видеокамеры. Видео она писала прямо на жесткий диск ноутбука, так что можно будет посмотреть, что происходило в те несколько часов, которые я буду на работе. Утром я еще раз все проверил и, нажав «запись» на камере, вышел из дома.

В первый день меня ждало разочарование. Камера честно все записала, а йог все восемь часов видео честно просидел на кровати, не шелохнувшись. Я едва набрался терпения, чтобы повторить всю процедуру на следующий день.

>>415323

На второй раз мне повезло. Вечером, просматривая видео, я увидел как в 14 часов 17 минут дверь в комнату к йогу открылась, и в нее вошла женщина с подносом в руках. Сперва я решил, что она будет его кормить, но на подносе почти ничего не было. Я увидел лишь какой-то пузырек и несколько небольших коробок. Женщина медленно подошла к йогу и поставила поднос перед ним на кровать. Некоторое время она стояла рядом и смотрела на него. Я думал, что они разговаривают, но, присмотревшись, увидел, что губы у нее не шевелятся. Потом она стала тереть его левую руку, а потом на несколько секунд напряженно склонилась перед ним. Что именно она делала, рассмотреть было нельзя, так как мешала худая спина йога, но было похоже, что она сделала ему укол в руку. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Потом она как-то странно, боком, подошла к окну, открыла форточку и закурила. Выкурив сигарету, она закрыла форточку, забрала поднос и, пятясь, вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Больше ничего не происходило. Оторвавшись от монитора, я глянул в прицел – в комнате все было точно так же, как на последних кадрах записи. Если бы не камера, я бы так и не узнал, что туда кто-то приходил.

Я еще раз пересмотрел видео. Было в нем что-то странное. Даже пугающее. Хотя, казалось бы, все понятно. На кровати сидит бледный, тощий чувак, наверное, даун, или еще что-нибудь такое, к нему заходит его сиделка или типа того, делает укол, выкуривает сигарету, уходит. Я пересмотрел видео еще раз. И еще. Так ничего не решив, я еще раз проверил в прицел своего подопечного (сидит, сволочь) и лег спать.
За следующую неделю, используя свою систему наблюдения я установил, что:

а) женщина с подносом заходит в комнату раз в два дня, примерно в 14-15 часов, она делает укол, выкуривает сигарету и уходит;

б) похоже, больше в комнате не происходит ничего!

Тем не менее, все это начинало становится навязчивой идеей. Во-первых, я так и не видел, как ему меняют простыни. Во-вторых, я, кажется, понял, что странного было в поведении женщины. Я видел, как она приходила к нему в комнату три раза и никогда - ни на секунду - она не поворачивалась к нему спиной.

Я наблюдал за ним несколько недель, почти забил на работу. За это время ему еще раз поменяли простыни, но я этого так и не увидел. Не знаю, как это произошло, если только ночью, когда я спал. Еще я узнал, что пару раз в неделю женщина из его квартиры куда–то уходит на 30-40 минут. Я видел, как она выходит из подъезда и возвращается обратно с парой пакетов. Несколько раз я смог проследить за ней – она ходила в ближайший продуктовый магазин, а на обратном пути заходила в аптеку. Я пытался узнать, что она покупала в аптеке, но чек она забирала с собой, а спрашивать у фармацевта я не решался.

Раз в два дня женщина заходила к нему в комнату, делала укол, выкуривала сигарету, выходила. Она ни на секунду не отворачивалась от него. Я досконально изучил его комнату. Я много думал про полосы на двери, про ободранные обои. Полосы на двери – это ободранная краска. И ободрало её то же, что и обои на стенах – ногти на его руках. У меня не было ни одной причины думать, что это так, но других объяснений я не находил. Он начал пугать меня. Я смотрел на него через прицел, часами пялился ему в затылок, а он просто сидел на своей кровати в углу. Особенно жутко было видеть, как в соседней квартире маленькие дети играют и прыгают на диване, а за стеной, фактически в паре метров от них на кровати сидит этот урод.

Я понимал, что нужно что–то делать, но не мог придумать что. Вызвать милицию? И что им сказать? Ну приедут они, позвонят в дверь, им не откроют, а дальше что?

Я весь извелся. Перерыл весь Интернет, но кроме стандартных страшилок, ничего не нашел (хотя одна паста, мне кажется, все же имела к этому отношение). Пытался узнать что–то у жителей дома, но, похоже, про него никто ничего не знал. В конце концов, я решился на самый идиотский поступок в своей жизни.

Я хорошо подготовился – взял пару своих лучших ножей, травматический револьвер, маску, чтобы в случае чего скрыть лицо, отмычки, фонарик, петарды для отвлечения внимания, дымовую шашку. Я рассовал это все по карманам, стараясь при этом не выглядеть подозрительно и не громыхать при каждом шаге, потом вышел на улицу, сел на лавочку у подъезда и стал ждать. Если бы ко мне в этот момент решили докопаться менты, проблем у меня было бы выше крыши. Иногда я жалею, что этого не произошло.

Самый прикол был в том, что тогда, сидя на лавочке, я понятия не имел, что собираюсь делать.

Минут через 40 я увидел, что женщина из той квартиры вышла из дома и пошла своей обычной дорогой в сторону магазина. Полчаса времени у меня точно было. Я встал и зашел в подъезд, из которого она вышла.

Поднялся на восьмой этаж. Дверь в холл была не заперта, и я открыл её. Я оказался в середине слабо освещенного коридора, один из концов которого был невероятно сильно захламлен. Вдоль стен стояли металлические спинки от кроватей, велосипед без колес, лыжи, санки, какие-то пыльные коробки, обломки деревянной мебели, а еще там была инвалидная коляска. Почему–то она привлекла мое внимание. Прикинув, что дверь в интересующую меня квартиру находится как раз в захламленном конце коридора я, затаив дыхание, двинулся туда. Вот она, обитая коричневой клеенкой дверь, квартира номер 41. Дверная ручка, замочные скважины, глазок – ничего особенного. Я остановился в паре метров от двери, стараясь собраться с мыслями. Что я здесь делаю? Что собираюсь сделать? Меня била крупная дрожь. Я просто стоял и тупо переводил взгляд с двери на инвалидную коляску и обратно. В какой-то момент я вдруг понял, что кроме своего тяжелого сопения слышу что-то еще. Я задержал дыхание и прислушался.

«Швааарк… Швааарк…»

Звук шел из-за двери 41 квартиры и явно приближался. Прежде, чем я понял, что это, звуки стихли. Наступила напряженная тишина. Мысли в моей голове медленно-медленно шевелились. До меня дошло, что я слышал его шаркающие шаги. Он подошел к двери и сейчас стоит за ней. Бл*, да он же на меня через глазок смотрит!

В этот момент дверная ручка стала быстро крутиться, а на дверь изнутри, похоже, хорошенько навалились, судя по тому, как она затрещала. Я, как вы тут выражаетесь, вывалил кирпичей и, что было духу, побежал оттуда. Как спустился с восьмого этажа – не помню, одно могу сказать – очень быстро. Только выбегая из подъезда, смог взять себя в руки. Хватило ума не сразу к своему дому бежать, а сделать крюк по кварталу, следы запутать. Дома у себя я был через 10 минут. Не разуваясь, забежал в комнату, схватил винтовку, навел прицел на его окно.

И вот тут я испугался по-настоящему. Он стоял у окна, скреб руками по стеклу и, будь я проклят, если он не пялился прямо на меня. Я видел его всего секунду, но то, что я увидел, не забуду никогда. Худое вытянутое тело, сквозь бледную кожу проступали кости, длиннющие руки скрюченными пальцами скребут по стеклу, на огромной, почти белой, безволосой голове крошечное уродливое безносое лицо – два больших темных глаза и рот без губ. Его руки двигались, рот открывался и закрывался, оставляя на стекле влажные следы, а глаза смотрели точно на меня. Я просто чувствовал этот взгляд.

Знаете, хотя в тот момент мой мозг был парализован ужасом, но тело знало, что делать. Как во сне, я отпрянул от окна и бросился к шкафу, где у меня лежала коробка патронов. Секунд через десять я вернулся с уже заряженным Ремингтоном. Мне было все равно, что будет после. Передернув затвор, я вскинулся и быстро взял окно на прицел. В перекрестье я увидел лишь покачивающиеся, плотно задернутые занавески.

Я съехал из квартиры в тот же день. Расплатился с хозяином, он не задал вопросов, я был ему благодарен за это. Сосредоточившись на работе, я прожил несколько месяцев, все стало забываться. Иногда я вспоминаю о нем. Я понял, почему он сидел лицом к стене – его так посадили. Специально, чтобы он не увидел других людей. Кто он? Я не знаю. Опасен ли он? Я считаю, что безусловно.

Иногда я вижу его во сне. Он скребется в мою дверь, а я смотрю на него в глазок. И моя винтовка в этих снах раз за разом дает осечку.

Мне не нравится, что он меня тогда видел. Боюсь ли я? У меня есть оружие, и я могу за себя постоять, но я солгу, если скажу, что мне не страшно.

Обычно, в ванных комнатах есть вентиляционное отверстие, такое было и у нас.

Когда я был маленьким, я часто заходил в ванную комнату не включая свет, становился в пространстве между стеной и самой ванной, и слушал голос, который доносился из этого самого вентиляционного отверстия.
Я не помню, в каком возрасте, и при каких обстоятельствах я начал слышать его, но точно помню, что когда я пошел в первый класс, а было мне тогда семь лет, это уже было нормой для меня. То есть я его не боялся, я просто заходил в ванную и слушал этот голос, потом даже начал отвечать ему, но если мне не изменяет память, он вроде и не реагировал на мои ответы. Причём если я включал свет, то голоса не было, и когда я заходил в ванную по делам, ну, умыться, например, то он не начинал говорить.
Однажды, я подумал, а почему бы мне не говорить с этим голосом во время того, как я моюсь? Я так и сделал - набрал ванну, выключил свет, уселся в неё и начал разговаривать с вентиляцией. В итоге, через определённое время, я вообще перестал мыться со светом, и мылся я только тогда, когда никого не было дома, а то заставили бы включить свет.
Кстати, мыться самостоятельно я начал в очень раннем возрасте, где-то лет в семь вроде и начал.

Я не очень хорошо помню, что говорил голос, в основном короткие несвязные предложения, вроде "Ты заслуживаешь укуса", "Съешь врача", "Чёрт за дверью" и подобную шизофазию. Эти фразы были разделены разными по продолжительности паузами. Голос был мужской, кстати, и мог бы принадлежать взрослому человеку, лет сорока, наверное. Но он был слишком грубым, низким, неестественным, словно пропущенным через программу по изменению голоса.
Вообще, когда я уже повзрослел, у меня были мысли насчёт того, что это просто доносились голоса от соседей, ведь вентиляционная труба была общей. Но мне всё-таки кажется, что это не так, потому что голос был очень близок ко мне и звучал так, как будто обладатель этого голоса находился со мной в одном помещении.

Когда мне было девять, меня стало интересовать, с кем я разговариваю. И однажды, когда я вновь мылся без света, а из вентиляции доносился голос, я решил подойти к ней (находилась она прямо над ванной, и мне не нужно было из неё вылезать, чтобы подойти к вентиляции). Подойдя к стене и встав на край ванны, я протянул руку вверх, в то место, где, как мне помнилось, должна была быть вентиляция, и не ошибся, я дотронулся до неё, и в этот момент из неё раздался ужасно громкий звук, а если быть точнее, то долгий протяжный гул, как будто в трубу залетел сильный порыв ветра. Вот только из вентиляции никогда не раздавалось таких звуков, ни до, ни после. Я отшатнулся от вентиляции, поскользнулся и упал обратно в ванну, зацепив рукой полку, на которой стояли всякие мыла, шампуни, да пены для бритья, полка сломалась и упала в ванну. К счастью, я не ушибся, ведь ванна была полна воды, но меня охватил сильный страх, мне показалось, что я сделал что-то очень, очень плохое и сейчас со мной произойдёт что-то, что ещё хуже.
Я, скованный страхом, не шевелясь, просидел в ванной довольно продолжительное время, сколько точно сказать не смогу, но вода уже успела подостыть и мне даже стало холодно, но тут пришли родители, и мать, включив свет в ванной, зашла умыться. Увидев меня - она удивилась, а увидев сломанную полку и улитый водой пол (из-за моего падения) - начала ругаться. По шее я тогда получил, конечно, но не сильно, зато я простудился. Рассказывать о том, что произошло я не стал, хотя у родителей были вопросы насчёт того, что я делал в ванной без света, сидя в холодной воде.
После этого события, голос из вентиляции уже не доносился, но когда я в тот вечер лёг спать, мне приснился сон. В нём, я захожу в ванную комнату, а под самой ванной лежит безногая женщина, в руке которой тряпка, и она протирает этой тряпкой стену. Я, увидев это, начал орать (во сне, не наяву), а она сказала, что не стоит пугаться, они уже давно живут под нашей ванной и иногда, когда никто не видит, делают уборку, чтобы хоть как-то отплатить нам за проживание под нашей ванной. И тут, я заметил, что под ванной она не одна, там ещё есть люди и все они безногие. Помню, что проснулся от этого, но как засыпал, уже не помню.

Через некоторое время, после этого сна, меня начала пугать ванна, а точнее пространство под ней. Заходя в ванную, чтобы помыться, я всегда старался как можно быстрее запрыгивать в неё, боясь, что меня за ногу схватят безногие и утащат к себе под ванную (потом, кстати, те же самые ощущения у меня стало вызывать и пространство под кроватью, и я так же старался побыстрее запрыгнуть на постель, когда ложился спать). Я вообще старался не стоять между ванной и стеной, я чувствовал себя неуютно в этом пространстве. Даже когда я чистил зубы по утрам, я начал становиться в саму ванную, так я, конечно, не чувствовал себя в полной безопасности, но мне всё же было как-то поспокойней. Потом, я вообще стал избегать мытья как можно дольше, пока меня туда родители силой не заталкивали. Годам к тринадцати этот страх начал спадать, а к пятнадцати и вовсе прошёл.
Сейчас я абсолютно нормально хожу в ванную, не испытывая никакого страха.
И я никому и никогда об этом не рассказывал, даже позабыл про это на некоторое время, а вот сейчас почему-то захотелось рассказать, даже и не знаю почему.

Привет.

Я стал абсолютно случайным свидетелем совершенно ублюдочной истории. И я должен всем рассказать. Я тоже живой человек, и мне страшно. Я не могу нормально спать уже неделю. Я не буду добавлять ничего от себя сверх необходимого для понимания сути события, и не собираюсь ничего уточнять. Я замазал некоторые вещи, конкретные ориентиры, такие, как адрес дома. Это и так больше того, что я мог себе позволить. Те, кто всерьез заинтересуются, легко найдут все данные сами. Сперва я не собирался разевать пасть вообще, но это всё очень, очень ненормально и неправильно. Может, кто-то посильнее меня возьмется за поиски правды о причинах случившегося, а мне надо просто очистить свою совесть перед парнем по имени Андрей.

Мне кажется, что Андрей все еще жив. И это самое страшное. Я ото всей души желаю ему смерти.

∗ ∗ ∗

Первая часть истории — это последние записи из блога в ЖЖ. Блог велся много лет, я выбрал только значимые посты. Этот блог я нагуглил примерно за полчаса, когда сел искать информацию об Андрее.

Вторая часть — карандашные записи на обоях. Я привожу их не целиком, только выдержки, чтобы судьба парня стала вам понятна. К тому же там слишком много личного, а на то, чтобы перепечатать все записи, ушла бы не одна неделя.

Часть I. Блог.

Запись от 08:22 25.10.
Офигеть, наш дом расселяют, весь целиком. Вчера весь дом под вечер здорово так тряхнуло, качалась люстра в зале и звенели тарелки в сушилках, но ничего не разбилось. Вроде слабого землетрясения, хотя было похоже больше на пять секунд сильной вибрации всех стен, а не на толчки. Подскажите-ка, когда в Москве в последний раз фиксировали землетрясение? Полагаю, никогда. При землетресении должны быть отдельные толчки?
Я не успел про это написать, а сегодня с утра какие-то административные тетки в сопровождении ментов бродят по квартирам с подписными листами. Запретил матери подписывать что угодно. Сейчас надо ехать на работу, во дворе кипиш, и кто-то говорит в мегафон. Посмотрю по пути, потом отчитаюсь.

Запись от 14:41 25.10.
Вообще непонятно, что происходит. Когда шел к остановке, уже подвозили лысых солдатиков в крытых грузовиках. Толстый мент перекрикивал бузящих людей в свой матюгальник и говорил, что по результатам исследований наш и соседний дома, то есть почти весь двор, признаны ядовитыми. Типа при строительстве чего-то намешали в бетон, дома были экспериментальными, а теперь выяснилось, что стены выделяют яд, и МЫ ВСЕ УМРИОМ. В муках. Если срочно не эвакуируемся. Жители крыли мента болтами и требовали объяснений. Ещё мент утверждал, что про землетресение ничего не знает, у него, мол, инструкции.

UPD: Звонил матери, солдаты строят временный лагерь из бытовок на территории почтового ящика, никто толком ничего не объясняет, толкуют про вредные материалы и что нужно срочно съезжать. В соседних домах вроде землетрясения не замечено (дико "довольные" происходящим жильцы сказали). Постараюсь сегодня раньше уйти с работы.

Запись от 00:10 27.10.
Отвечаю на вопросы в комментах. Мой адрес: 3к2, я тут с детства живу (сейчас с матерью). У нас две длинные девятиэтажки и панелька стоят буквой П (мой дом — правая ножка), расселяют обе высотки. Кипиш продолжается в вялотекущем режиме, во дворе ходят люди с фонарями, и кучкуются жители. Днем приезжали пиджаки из администрации или управы, не уточнил. Что-то втирали и уговаривали для нашего же блага не спорить. Говорят, предоставят новое равноценное жилье в этом же районе. Солдаты оккупировали ящик, интересно, будут силком выселять? Подгребайте кому интересно.

Запись от 13:15 27.10.
Докладываю обстановку. Телевизионщиков не видно. Кто-то уже начал съезжать, поверив в яд в стенах. Оказывается, в двух наших домах живет просто дофига людей. Мать сомневается, скооперировались с соседками. Держу с ней связь, как с полевым агентом. Я лично не знаю, что и думать, со здоровьем никаких особых проблем никогда не имел, хотя и вырос тут. А тут такая срочность, прям вот приказ сейчас же всем в панике бежать.
Дома собираются сносить, кстати. Уже ставят вокруг заборчики, огораживают весь двор: кое-где жители заборы уронили. Говорят, кому-то уже предлагали варианты для расселения на выбор, вроде даже метраж увеличивают за неудобства. Администрация трясет документами и напирает на то, что это все за ради нас и глупо жаловаться.

UPD: Почтовый ящик — это так мать и все местные называют корпус совкового еще НИИ, который у нас стоит в углу двора. Честно говоря, не знаю, почему именно ящик. Институт совсем маленький одноэтажный, по слухам есть этажи под землей, стоит за забором, но его весь из окон подъезда хорошо видно. Я даже не знаю, работает он или нет — мы пацанами лазили туда через подкоп, а сторож гонял. Сейчас там грузовики и бытовки вояк. Вояки вроде не быкуют на местных.

UPD2: Нет, про землетрясение офиц.лица ничего не говорят, зато среди жителей ходит упорный слух, будто метростроевцы что-то рукожопо прямо под нами взорвали (там вроде как техническую ветку строят), и теперь дома могут в любой момент рухнуть, ибо подземные пустоты и грунтовые воды; а вредное вещество — это такое прикрытие в пользу бедных. Пройду вечером под окнами, поищу трещины в стенах. Трясло всё-таки знатно.

Запись от 15:43 29.10.
Мать все же решила съезжать, видимо, все серьезно, что бы там ни было. Говорит, предлагают хороший вариант в доме прямо через дорогу. Ну ок. Считай, новая двушка на халяву, если не обманут; только вещи и мебель геморрно перевозить будет, чувствую. Кстати о силе внушения и индуцированных психозах: люди жалуются теперь на плохое самочувствие, бессонницу и тошноту. Ну еще бы, так накрутить обывателей. "Дайте мне радиоточку, и я переверну мир".

Сосед, местный шизик, условно назовем его дядя Петя (потому что я хз как его зовут, просто пару раз мелочь выделял на опохмел), всем рассказывает, что мы стали жертвами секретного эксперимента. Мол, в-говне-мочёные из ящика что-то начудили, а нам теперь расхлёбывай. Дядьпетя утверждает, что служил в КГБ, и ему виднее. Делает таинственные глаза и божится всякого рассказать, под коим предлогом клянчит денег.
UPD: Телевизионщики проснулись, наконец. Ходят, берут интервью у жителей и горадминистрации. А еще строительная техника стягивается, и начали рубить деревья. Вот это очень жалко, у нас очень зеленый двор всегда был. С фига ли они так торопятся? Очко в пользу версии дяди Пети?

Запись от 08:03 02.11.
Кончаем паковать шмотки. Вы когда-нибудь задумывались, сколько у вас вещей? Это звиздец, и, главное, чего ни коснись — все нужное. Человеку свойственно обрастать хламом.

Ходил смотреть новую квартиру: ну что, вроде нормально. Планировка похожая, только девятый этаж вместо восьмого. Ремонт даже есть, вот только страшноуродливые обои на кухне (моющиеся, в баклажан) придется переклеивать. Ключи под роспись отдали, нотариус, все дела. Я-то до последнего опасался найопки со стороны любимого гос-ва. Наш дворик стремительно пустеет. Я излишней ностальгией не страдаю, но все же как-то грустно.

Зато у меня будут места в первом ряду на шоу "взрыв тысячелетия". Они ж не собираются вручную дома разбирать?

Запись от 21:55 05.11.
Господа, вы любите всякую мистику? У меня тут для вас таинственная загадка и загадочная таинственность. Окна нашей новой квартиры, я уже говорил, выходят аккурат на старый дом, и мне наши бывшие окна прекрасно видно. Так вот, по вечерам весь дом — темный, свет даже в подъездах не горит. Зато свет горит... в моей бывшей комнате! Явно электрический. Мы, когда съезжали, лампочки по-жидовски не выкручивали, но я железно помню, как, выходя из осиротевшей комнаты, щелкнул выключателем. А теперь там по ночам горит неяркий желтый свет. И вообще, разве не должны были отключить уже от всех коммуникаций? Что думаете?

Запись от 11:12 06.11.
Касательно бомжей и прочих предположений из комментов: сильно сомнительно. Оказывается, когда дом готовят к сносу, двери всех подъездов тупо намертво заваривают. Сам видел, прямо сверху донизу заварена дверь, такая-то безысходность. Окна нижних двух этажей строители выбили и закрыли наглухо листами жести, посадили их на болты. Кошачьи лазы в подвал — и те перекрыты. Может, кстати, свет горит и днем, просто при солнце не разглядеть.
Дата сноса назначена — на выходных, 11 числа в 11:30. Инструкции по всему кварталу расклеены: будут три предупреждающие сирены, а потом БА-БАХ. Взрывают по очереди, наш дом первый в расстрельном списке.

Запись от 21:05 08.11.
Ну все, друзья, я решился. Спать спокойно не смогу, если не узнаю, что там за свет такой в моем окне. Жути нагоняет немножко, ага.

Выяснилось, что есть такие специальные люди, которые охотятся за недавно расселенными домами и лазают туда за "хабаром". Нас в такой спешке выселили, что хабара должно быть до задницы. Хотя кому весь этот хлам нужен — ума не приложу. Мне кажется, бравые сталкеры делают это просто из любопытства и шила в заднице. Действительно ведь интересно: заброшенный многоквартирный дом, исследуй — не хочу, главное внутрь пролезть.

Рассказал им детали: как запечатан, как охраняется, где лучше подходить. Возьмут меня с собой, ну и из солидарности проникать будем через первый этаж моего подъезда (плюс я рассказал, что в нашем подъезде на втором этаже вдова старенького профессора-коллекционера жила. Наборы сушеных бабочек, банки с препаратами и все такое. Это правда, я малой был у них в гостях, а вдова при переезде могла с собой и не забрать мужнино добро). Дату заброса назначили накануне сноса, раньше не успеть их группе собраться. Кстати, еще раз подтвердили, что на их памяти так оперативно ни один заселенный дом не раскидывали. Таинственная авантюра! Обязательно все в деталях расскажу, если менты за жопу не возьмут. Ну если даже и возьмут — все равно расскажу, только попозже. ;)

Запись от 01:54 10.11.
Я только что видел человеческую фигуру в окне своей старой комнаты. В заброшенном и закрытом намертво доме. Я совершенно точно, на 110% уверен, что меня не переглючило. И нет, я не пил по поводу пятницы. Заигрался немного в меч и магию, пошел налил себе чаю, подошел к окну еще раз глянуть на цель предстоящего завтра проникновения со взломом. И в окне моей комнаты, все так же тускло освещенном, кто-то стоял. И, по-моему, смотрел вот прямо на меня. Я почти уронил чай. Вот теперь мне точно не по себе. Дом стоит темной длинной громадой и знакомым больше вообще не выглядит, из него как будто ушла вся жизнь (она и ушла). Кто там может быть? Да никого там не может быть.

UPD: Это пиздец, это полный пиздец. Фигуры в окне я больше не наблюдал, но тут МОЙ МОБИЛЬНИК ЗАЗВОНИЛ. Неизвестный городской номер. Я на всякий случай ответил (мать к подруге отчалила на выходные, может, случилось что). Знаете что? Истеричный хриплый вопль в трубку: "НЕ ХОДИ ТУДА НЕ ХОДИ НЕ ХОДИ В СТАРЫЙ ДОМ ПОНЯЛ НЕ ХО". Я сбросил и отшвырнул трубку, как раскаленную. Блядь, как страшно. Что-то я передумал насчет заброса. Что за херня, объясните мне? Телефон отключил, шторы задернул.

Запись от 14:21 10.11.
Друзья, происходит что-то дико странное. Думаю, какой-то умник решил меня напугать. Ему это даже вчера удалось. Короче, по порядку.

На включенный утром телефон посыпались смски. Шесть от оператора: у меня четыре пропущенных звонка со вчерашнего городского и еще два с неизвестных номеров. Не гуглятся. Две смс содержательные, еще с двух незнакомых номеров (уже других). Вот текст:

1) "Не лезь куда собрался".
2) "Приветик!!Не ходи в старый дом плииииз :D".

Первый номер не отвечает, второй вне зоны доступа.

У меня были планы на утро, а именно, сгонять в магазин и купить муравьиную ферму, я обещал тут рассказать. Вкратце, у сына близкой подруги матери, к которой она и поехала, день рожденья, и он — неплохой малый, любит всякие эксперименты и энциклопедии. Муравьиную ферму он давно хотел: это такой прозрачный аквариум, куда сажаешь муравьев, и они строят колонию. Заодно я хотел купить фонарик.
И вот я выхожу из квартиры и вижу краем глаза, как на пол планирует какой-то листок. Это была записка. Угадайте, что? Да, от руки написанное "Не ходи в тот дом, брат". Брат, млять.

На обратном пути от метро я присел покурить на скамейку в маленьком парке. Мне хотелось как следует обдумать происходящее. Почти сразу на другой конец скамьи сел какой-то невзрачный мужичок и стал искоса на меня поглядывать. Это бесило, тем более, пустых скамей вокруг навалом. Я встал, чтобы пойти домой, и тут этот мужик, явно стесняясь, ко мне обратился: "Слушай, друг... Ты бы это... Кхм. Ну. Сиди лучше дома сегодня."

Я и так был на взводе, а тут откровенно не выдержал. Как по мне, шутка затянулась. Я схватил мужика за куртку и сказал объясняться на месте. Он задергался, но я малый довольно крупный, как вы знаете. Он сказал, что ему просто ночью кто-то звонил, не назвался, рассказывал, что такому-то парню, зовут Андрей, угрожает опасность. Он, мол, решил залезть в один пустой дом, а это для него ужасно опасно, и нужно его предупредить и отговорить во что бы то ни стало. Что опасного-то — не уточнил. И сказал, что примерно в такое-то время Андрей пойдет через парк, описал внешность. Мужик сперва не воспринял всерьез, но голос в трубке звучал отчаянно, вот он и решился.
Мужика я отпустил и извинился. Мне показалось, что он не врал, а правда хотел как лучше.

А теперь что я обо всем этом думаю.
Я всегда ценю хорошую шутку, но это перебор. Если утром я начал было сомневаться, то теперь я точно слазаю в старый дом. А ты, шутник сраный, можешь уже завязывать. Я уверен, что ты это прочитаешь. Мужик тебя спалил. Моя ошибка в том, что со сталкерами я договаривался на форуме публично. То, что ты узнал даже мой новый адрес — меня напрягло. А когда я напряжен, я злюсь. Встречу тебя — об колено поломаю, так и знай. Подурачился и будет, маньяк, млять. И прекрати дойопывать посторонних людей. На этом всё.

UPD: В целом согласен, фигуру в окне это не объясняет, если только шизик-шутник специально ради этого туда не полез, в чем я лично сомневаюсь. Ничего, забросимся — посмотрю, что к чему.

Запись от 01:15 11.11.
Ну вот и все, я собрался, оделся соответственно случаю, во все "дачное", в фонарик батарейки вставил. Чувствую себя Калле Блумквистом. Ждите разгадки таинственного света-в-окошке, а потом репортажа о сносе.

UPD: Проверил почту, три сообщения от новых адресатов: "Мужик, я не знаю кто ты, но не делай того, что собираешься, сиди дома" — ну и так далее, в общем, понятно, уже не интересно.

Часть II. Заброс.

Вы прочитали последнюю запись, которую Андрей оставил в своем блоге. Теперь необходима моя прямая речь.

Я — один из тех, кто забрасывался с Андреем в его бывший дом. Именно я переписывался с ним на нашем форуме, в ветке про расселенные дома. Мы встретились в 01:30 11 числа, быстро познакомились и пошли на объект. Дом охранялся (вневедомкой или ЧОП — неизвестно), но не особо тщательно. Приладив лестницу к заранее выбранному окну, мы болторезом перекусили крепеж и как можно тише отогнули угол оцинкованного листа. Когда все залезли, стремянку втянули внутрь. Все по обычной схеме. Новичок в таких делах, Андрей вел себя более чем профессионально. Мне жаль, что уже нет шанса познакомиться с ним ближе.

Мы начали осмотр с квартир первого этажа (те, что были заперты — вскрывали по возможности). Хабара было действительно много, как на корабле-призраке — жильцы многое оставили в спешке. Как уже говорилось, на моей памяти такая короткая дистанция от начала расселения до сноса была заявлена впервые.

Андрей побродил с нами по первому и второму этажам, затем сказал, что хочет подняться в свою квартиру. С ним никто не пошел, мы хотели пройти все квартиры планомерно и, в идеале, успеть вылезти на крышу. На все у нас было заложено не более часа.

Я светил, пока К. (другой участник заброса) монтажкой пытался отжать дверь запертой квартиры на втором этаже. Я видел, как Андрей поднялся по заваленному мусором лестничному пролету и скрылся наверху. Я видел Андрея последним.

Спустя 30 минут, когда случилась тревога, мы шуровали на четвертом и пятом этажах, а Андрей все еще не вернулся. Возможно, кто-то из нас неосторожно светил фонарем в окна, но это было бы странно, так как все ребята опытные. Фотовспышка исключена: у нас правило, если и брать с собой фотик, то вспышка отключается и на всякий случай заклеивается. Никто из наших не шумел. Как бы то ни было, что-то всполошило людей внизу. Раздались крики и голоса, и из окон мы выпалили людей с фонариками во дворе дома. Потом открылись ворота упомянутого в блоге НИИ: выбежало человек двадцать солдат и несколько гражданских. У солдат было оружие. Объяснять не надо, что так дома под снос у нас не охраняют.

Понимая, что мы встряли, я объявил срочную эвакуацию. На случай запала у нас тоже был план. К тому же точка залаза находилась на другой стороне дома, дом длинный, у нас все шансы по-тихому уйти. Я бросил рюкзак и побежал наверх, чтобы забрать Андрея. Он упоминал, что жил на восьмом этаже.

Пару раз пришлось перелезть через брошенную на лестницах старую мебель, на пролете с седьмого на восьмой ноги утонули в обрывках обоев и другом мусоре. Добравшись на место, я увидел свет в одной из квартир. Горела настольная лампа, в других комнатах не было ничего. Я шепотом звал Андрея, матерясь про себя. Проверил все квартиры, поднялся на девятый и проверил там. Посветил: люк на чердак закрыт на замок. Я никого не нашел, Андрей просто исчез.

Времени у меня больше не было. Я решил, что оставлю лестницу, и пусть он потом выбирается с объекта сам. Своя жопа дороже, тут речь явно идет не просто о ночи в отделении. Но по пути вниз я понял, чем меня еще в первый раз привлекла куча обрывков обоев, в которой по щиколотку тонули ноги. В темноте я заметил это чудом.

Во-первых, куски бумаги в розочку были сплошь исписаны карандашом. Это тянуло по объему текста на войну и мир. Во-вторых, вся куча состояла из совершенно одинаковых обрывков.

Повинуясь порыву любопытства, обливаясь потом и с бешено колотящимся сердцем, я собрал с пола столько, сколько мог унести, часть засунул под ветровку, часть обнял — и с этой огромной охапкой побежал дальше. Я взял не все, не больше половины, а что-то потерял по пути. Уже снаружи, перебегая через дорогу по направлению к заранее намеченным неосвещенным гаражам, я услышал крики появившихся из-за угла дома людей. Даже опасался стрельбы в спину, учитывая прочие обстоятельства. Но никто не стрелял.

Дайте-ка я еще раз объясню, зачем потратил столько времени на сбор бумаги. Обрывки обоев исписаны от руки различным текстом, но сами обрывки — одинаковые практически абсолютно. Форма. Сходная линия отрыва. Ворсинки на ней. Присохшие следы клея и прилипший кусочек штукатурки в одном и том же месте, дырка от гвоздя. Я готов поставить что угодно на то, что эти обрывки идентичны даже на молекулярном уровне.

На этом я заканчиваю свой вклад в описание случившегося. Ниже дан без каких-либо изменений текст с некоторых из листов, расположенных мной приблизительно в хронологическом порядке (если в данном случае этот термин вообще уместен). У меня ушло порядочно времени на расшифровку, и в процессе волосы много раз вставали дыбом. Часть листов пронумерована. Читайте. Выводы делайте какие хотите, свой долг я считаю исполненным и снимаю с себя всякую ответственность.

Часть III. Записи на обоях.

Неподписанный лист
Кажется, я в ловушке. Мне нужна помощь. Меня зовут Андрей Александрович Глебушкин, я нахожусь по адресу Москва, ВАО, ул. 3/2, пятый подъезд, кв. 175. Мне кажется, что я оказался в какой-то ловушке аномального свойства. Мне кажется, какой бы дичью это не выглядело, что я сдвинулся назад во времени и оказался заперт в доме, подготовленном под снос. 3/2, я здесь, не могу покинуть пределы двух верхних этажей. Но, видимо, могу передавать "наружу" записки. Если мне никто не поможет, дом взорвут вместе со мной внутри завтра же утром. Я не понимаю, что происходит, но надежд уже почти не осталось.

Неподписанный лист
Происходящее чудовищно, я ничего не понимаю. Необходимо сложить все в систему.
По порядку: я проник в собственную старую квартиру, чтобы выяснить, почему в ней горит свет. Это оказалась старая настольная лампа, стоящая на паркете у батареи. Еще мамина лампа, у нее всегда заедала кнопка. Никакой загадки. Я подошел к окну, и вот тут это случилось — землетрясение, как в первый раз, но гораздо сильнее. Я очень испугался, так как решил, что снос дома перенесли, и сейчас все здание превратится в груду кирпичей. Но это бы не взрыв, а какая-то вибрация: вибрировали стены, стекла, воздух, даже зубы в черепе и глаза. Я ощущал отвратительную вибрацию всем телом, а потом все резко прекратилось.
Я все еще стоял у окна, согнувшись и держась руками за живот, а когда поднял голову, то увидел, что в окне моей новой квартиры в доме напротив горит свет! А потом в окне пустой квартиры появилась фигу

Вот черт, млять, я, кажется, понял, черт черт черт черт

Судя по всему, сейчас вечер десятого октября. По моему же субъективному времени, сейчас должен быть вечер одиннадцатого. Меня зовут Глебушкин Андрей, я нахожусь по адресу 3/2, пятый подъезд, восьмой этаж. Если читаете это, пожалуйста, помогите мне!

Лист, помеченный "2"
Система, нужна система. Важно соблюсти последовательность. Я все понял, сейчас паника прошла. Что было. Я подошел к окну, началось "землятресение", я оказался на сутки в прошлом вместе со своей квартирой, двумя соседними квартирами, лестничной площадкой и куском лестницы, ведущей вниз. Все это сдвинулось вместе со мной. Все это я назвал "пузырь". Он неровный.

Я в петле. В десятом гребаном ноября. Не могу покинуть этот пузырь. И я видел СЕБЯ.

Система! Я не могу покинуть пузырь, потому что упираюсь в абсолютно непроницаемую и прозрачную стену. Так в фантастике описывали силовое поле. Предметы сквозь него проходят. Есть и некоторые иные закономерности.
Исследовав свою тюрьму, я определил ее границы, оторвал отклеившийся кусок обоев и стал делать заметки найденным на полу карандашом. Потом выкинул записку сквозь стену пузыря — она просто спланировала на площадку ниже. В окне я видел самого себя десятого числа. Тогда же, субъективные сутки назад, я-в-тапках-и-с-кружкой-чая увидел себя в окне пустого дома и пошел писать пост. За пределами моего пузыря — время примерно с двух ночи десятого по два часа ночи одиннадцатого, и это замкнутая петля. В ее конце я в компании сталкеров браво вламываюсь в окно, с фонариком и в экипировке, и я, семью этажами выше, до крови впиваюсь пальцами в лицо, оставляя на щеках красные полосы. Происходит СДВИГ.

Голова разламывается при попытке все это понять. Сопоставить факты. Я старее, чем он, потому что при СДВИГЕ я сохраняю всю память. Невозможно представить, насколько старым я могу здесь стать. Но синхронизация невозможна. Кричать — бесполезно. Мои истошные крики должны быть слышны — но дом десятого числа был пуст, и я напрасно оглашаю воплями темную шахту подъезда. Надеяться, что он заметит мои покрывающие пол площадки послания — бесполезно. Потому что я их уже не заметил, когда поднимался сюда.

Когда происходит сдвиг, все внутри пузыря возвращается к состоянию на два ночи десятого. Кроме моей памяти — она непрерывна. Например, возвращается удобно свисающий кусок этих самых обоев и неисписанный огрызок карандаша. Но то, что я выталкиваю из пузыря — оно сохраняется. Я могу создавать дубликаты предметов. Если бы в этом еще был смысл.

Господи, какой кошмар.

Лист, помеченный "12"
Я помню всё, но голода и жажды нет. За отведенные мне повторяющимся циклом сутки особенно не успеваешь проголодаться. Солнце восходит и заходит, одни и те же люди и машины под окнами. Скоро я запомню их все. После обеда прибегают дети, чертят на чистом асфальте над теплотрассой классики и под громкую считалку играют на дороге минут пятнадцать. Прямо подо мной, а я просто смотрю на них сверху, раз за разом.

Ни в одной из доступных мне комнат я не могу открыть окно, чтобы пускать самолетики с просьбами о помощи. Но смотреть удобнее всего из моего окна: здесь пузырь заканчивается в паре сантиметров от стекла. У меня тут маловато развлечений.

Раз, два
Это не только слова.
Три, четыре
Меня нету в этом мире.

Свет и телефон работают. Телефон я нашел у соседей. Конечно, сперва я позвонил себе. Только напугал, но напугал, как видим, недостаточно. Телефон подруги матери, к которой она поехала, я не знаю. Менты, МЧС и прочие не воспринимают всерьез. Когда обманываю, сочиняя разнообразные истории, они приезжают к опечатанному дому, говорят внизу с охраной и уезжают. Вероятно, проклиная про себя чертовых телефонных хулиганов. Теперь большую часть цикла я лежу на полу и набираю телефонные номера наугад. Сперва делал это хаотично, потом перебором. Сколько времени уйдет на то, чтобы перебрать все возможные номера? Что ж, времени у меня теперь в избытке.

Пять, шесть
У меня для вас есть весть.
Семь, восемь
Как наступит осень.
Девять, десять
Вас всех повесят.

Когда трубку берут, я пытаюсь уговорить людей связаться со мной, передать очень простое сообщение: "НЕ ХОДИ". Под разными предлогами. Изредка кто-то даже соглашается. Я не верю, что это сработает. Конечно нет. Ведь я уже здесь. Уже не послушал предостережений. Просто очередной гребаный парадокс.

Лист, помеченный "84"
Неужели совсем никакого выхода нет?

Лист, помеченный "211"
Используя ножку от разломанного стула в качестве рычага, я открыл шахту лифта и немедленно бросился в нее. Это было с десяток циклов назад. Теперь это мое хобби. Пара секунд чувства свободного падения, рывок — и мы начинаем все сначала. Каким только образом я не пытался уже себя убить! ахахахахаха

Лист, помеченный "1505"
Мамуль, я надеюсь, ты хорошо проводишь свой уикэнд! Как видишь, я тоже не скучаю!!!!

А когда-то мне нравился фильм день сурка

Лист, помеченный "4650"
Что-то я сбился со счета
Стены-то обновляются, делать засечки нельзя
Всем привет! Это все еще я! Я все еще жив! Все ушшшшли, а я вот остался. Ушшшли. оставили меня тут. Я бессмертный как вампир! Все мечтали стать вампирами, а повезло мне, и к тому же

Заберите меня отсюда

Лист, помеченный каракулями вместо номера
хожу
потом сижу
потом хожу
немножко плачу
перепробовал все, невыносимо
невыносимо
мамочка, за что

ОНИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ВЗОРВАТЬ ЕБАНЫЙ ДОМ!!!!!

Неподписанный лист
ненавижу тебя
стоишь там сука
смотришь там
пьешь чай свой как же ненавижу тебя все из-за тебя

я тоже хочу чай
я не помню какой чай на вкус
только вкус пыли крови бумаги
прошу мне нужно просто немного чая
просто немножечко чая

пожалуйста

Неподписанный лист
они знают что я тут они знают что я тут они знают что я тут

Неподписанный лист
Никто не собирается меня спасать
Они знают, но не собираются
И они не взорвали дом о Господи они поэтому не стали взрывать дом они принесли оборудование но сами не входят в дом
ВЗОРВИТЕ ДОМ!!!!

Неподписанный лист
меня зовут глебушкин андрей о господи пожалуйста пожалуйста прекратите это взорвите дом не надо меня изучать просто оставновите это остановите это

Неподписанный лист
Лист исписан двумя повторяющимися фразами, написанными кривым почерком печатными буквами:

ВЗОРВИТЕ ДОМ
УБЕЙТЕ МЕНЯ

Я у мамы "пылесос" - с раннего детства имею нелепейшую привычку подбирать с пола разнообразную мелкую ерунду и, буде та покажется мне аппетитной, немедля поглощать. Так было и в этот раз - я закидывал в себя отвратительное фирменное блюдо "Крошки Картошки" возле Киевского вокзала, когда заметил лежащий на моем столике антрацитово-чёрный шарик размером примерно с пульку от игрушечного пистолета. Верный себе, я втихомолку сгреб этот шарик в карман, доел картофелину с рыбой и пошел домой, куда меня звала естественная после "веселенькой" ночи шабашки на рельсах аэроэкспресса из Внуково потребность в крепком семи-восьмичасовом сне. По дороге я решил исследовать находку путем пальпации - та оказалась приятно прохладной и слегка упругой, как побывшая минут двадцать на воздухе пережеванная жвачка. Затем мне пришло в голову лизнуть непонятную вещицу - вкус отсутствовал, но шарик холодил язык и ротовую полость. Слегка забывшись в ходе исследования, я проглотил непонятную субстанцию, о чем ныне всерьез жалею.
Проблемы начались примерно три дня спустя, когда мое железобетонное, аки у стервятника, пищеварение, начало давать серьезные сбои. Перво-наперво, я перестал мгновенно насыщаться от еды, сытость накатывала тяжелой, сонной волной часа через два после приема пищи, причем, что бы я не съел, было ощущение, как будто в моем желудке покоится целый, вах, зажаренный на углях барашек, а уже через пять минут после этого, меня снова бросало в сильный голод, который через время сменялся оглушительной, длящейся до четверти часа отрыжкой. Порядочно офигевая от подобных маневров своего ЖКТ, я на второй день этого ненастья пошел греметь костями в сторону кабинета гастроэнтеролога в ближайшей поликлинике. Там я был направлен на нелюбимую мной с детства процедуру ФГДС, которая показала очень запущенную форму гастрита и воспаленный аппендикс. "Неудивительно, с моим то дошираково-мусорным рационом", подумалось мне тогда, но вроде я успокоился, так как получил назначение на операцию по удалению аппендицита и списочек из восьми наименований лекарств, кои мне полагалось пить отныне и навечно.
Миновало три недели с операции, и я совсем было успокоился - боли прошли, сбои в пищеварении закончились и я вновь зажил полной жизнью фрилансера от мира электросварки по схеме: шабашка-забегаловка-дом. Правда, длилось это недолго - вскоре я заметил, что все время просыпаюсь сытым, что называется, "от пуза" и стал потихоньку набирать вес. Это меня не столько озадачило, сколько развеселило - "Приехали, уже во сне холодильники штурмовать начал. Так скоро начну сериалы смотреть, окна мыть и бутерброды братанам-сварщикам носить в туеске!". Пришла "гениальная" идея установить напротив кровати камеру, дабы пронаблюдать "ночной дожор" в лицах. Сказано-сделано - автомобильный видеорегистратор, присобаченный на коленке к удлинителю, стоит на прикроватном столике и зорко регистрирует мой храп. Утром я отсмотрел запись в четырехкратном ускорении и не заметил ничего странного, кроме того, что в кои то веки проснулся с чувством легкого голода. Таким же образом все повторилось и на вторую, да и на третью ночь. Я уж обрадовался, что проблема миновала сама собой, но четвертая ночь расставила все по местам.
Начнем с того, что, проснувшись, я заметил, что мой подоконник снаружи изодран когтями какого-то мелкого животного,а один коготь с небольшим кусочком мышц торчит из пластмассы под углом градусов в 40. Обалдев от такой постановки вопроса, я ринулся смотреть запись с регистратора на нетбуке, который был подключен к камере и пассивно сохранял на харде все отснятое. Там меня ждал ШОК, если не сказать УЖАС. И нет, я не преувеличиваю, смотрите сами - в два часа ночи на моем балконе устроился соседский кошак Гриня - симпатичное толстобрюхое животное коричневато-серого цвета. Он любил "проветриваться" на моем окне и даже давался мне в руки, хотя с другими жильцами нашего дома общего языка не находил и не прилагал к этому не малейших усилий. Вот и сейчас Григорий уютным блином растекся по моему подоконнику и уснул, что было видно сквозь прозрачные шторы. Вдруг у меня спящего задергалась голова и заходил туда-обратно поршнем кадык, как будто я чем-то давился. Это продлилось минуты две, а потом из моего рта ( тут я в настоящем времени согнулся в приступе жестокой тошноты ) исторглось черное нечто, очень похожее на длинное и довольно толстое, склизско поблескивающее от моих телесных жидкостей щупальце, которое самостоятельно, постоянно извиваясь во все стороны, открыло окно и схватило начавшего отчаянно сопротивляться Гриню, а потом, затащив внутрь, придушило и затянуло мне в рот!
Выключив запись, я пулей влетел в туалет, где выблевал, кажется, литра два наполнения своего желудка, в котором отчетливо различались комочки шерсти и кости бедного животного. Теперь я понимаю, что мой голод вовсе не мой - жрать хочет это существо в моем животе, которое заменило собой мой вырезанный аппендицит и подает признаки жизни лишь по ночам, да когда я, хозяин организма-носителя, не могу этому противодействовать! Понятия не имею, как в целом выглядит эта херь, какая у нее физиология и все такое, но уверен, что пачка аспирина и порция электролита из аккумулятора моей старенькой Оки ее убьют ко всем чертям, а подохну ли я - дело десятое, ведь нет ничего хуже, чем позволить подобной дряни жить и разрастаться. Пока, ребята.

- Вы понимаете, что вы маньяк? Самый настоящий?
Мужчина, закованный в наручники, ухмыльнулся и зыркнул исподлобья на женщину, сидящую напротив.
- Я? Маньяк? Да бросьте вы, - процедил он сквозь зубы и еще больше осклабился, - мои жертвы меня боготворят, я им нравлюсь.
- Ваши жертвы, к сожалению, уже не могут ничего возразить. Остальные же просто не знают о том, кто вы на самом деле, - парировала женщина и презрительно посмотрела на него, - вы же врач! Вы должны лечить людей, а вы их убивате. Вы считаете, что это нормально?
- Одно другому не мешает.
- Да что вы несете! - женщина вскочила со стула и принялась расхаживать по кабинету, - вы просто изверг, вы - убийца, монстр! Сколько в вас ненависти к людям! Откуда это в вас берется? Что они вам сделали?
- Люди? Вам жалко только людей? - удивленно приподнял бровь мужчина.
- Закрой рот! - выкрикнула женщина ему в лицо, - закрой! Мне жалко всех, к кому прикоснулись твои руки! Они шли к тебе за помощью, за советом, а ты... Да что с тобой говорить! Ты просто сволочь.
Она сделала еще пару кругов по кабинету и снова уселась на стул, обхватив голову руками. Немного успокоившись, она подняла на него глаза.
- Рассказывай, как ты их убивашь.
- Вам действительно это интересно? - опять удивился мужчина.
- Рассказывай, тварь! Как ты это делаешь?
- Хорошо, - ухмылка снова появилась на его лице. Оперевшись на спинку стула, он вытянул ноги вперед и, наклонив голову набок, начал свой рассказ, - я долго наблюдаю за своими жертвами. Знаете, мне доставляет удовольствие смотреть на них, зная, что они даже не подозревают о том, что их час близок. Затем, когда этот час наступает, я подхожу сзади. Очень тихо, чтобы они меня не услышали, чтобы не испугались раньше времени. А дальше.. Вы уверены, что хотите слышать, что происходит дальше?

Было видно, что женщина очень нервничает. Она то и дело поправляла локон волос, падающий на лицо, хваталась за сиденье стула, вздыхала и качала головой.
- Говори.
- Ну что ж... А дальше я начинаю душить свою жертву. Медленно, очень медленно. До тех пор, пока она не умрет.
- И ты хочешь сказать, что ты не маньяк? - тяжело вздохнула женщина.
- Вам виднее, - засмеялся мужчина, - кстати, это еще не все. Мне мало убийства. Мне нужно больше. Я уничтожаю их до тех пор, пока от них не останется даже маленького кусочка, - ухмылка пропала с его лица, глаза загорелись злыми огоньками, а взгляд снова стал жестким и каким-то сумасшедшим, - после убийства я буду сидеть рядом с телом и потихоньку разрывать его на части. Срывать с него кожу, затем мясо, затем дойду и до костей. Я растираю в своих ладонях их останки. Так, чтобы от них не осталось даже малейшего кусочка. Я превращаю их в землю. Из нее затем вырастет трава, которую я тоже буду уничтожать, превращая в труху, пыль. И это еще не всё. Когда трава сгниет, я собираю эту грязь в ладони и топлю в воде, а затем жду, когда она высохнет до самого дна. Эти лужи я забрасываю камнями, которые затем крошу в песок. Я не оставляю ни единого воспоминания о них! - губы убийцы задрожали, - Понимаете? Ни одного воспоминания! Я превращаю их в пыль, я...

- Закрой рот, сволочь! - не выдержала женщина и снова вскочила со стула. Быстро преодолев расстояние, разделяющее их с убийцей, она замахнулась, чтобы нанести удар, но рука так и застыла в воздухе.
- Ну что же? Давай! Убей меня, - презрительно бросил мужчина, - чего ты остановилась?
Женщина уставилась на него злобным взглядом, но секунду посомневавшись, опустила руку и склонилась над убийцей.
- Я прошу тебя, - зашептала она, - я тебя умоляю! Перестань это делать! Успокойся, оставь их в покое! Пожалуйста!

Мужчина хмыкнул и, снова скривившись в ухмылке, протянул ей свои запястья, скованные наручниками.
- Ты обещаешь? - проговорила она с мольбой в голосе.
Убийца прищурил глаза и отрицательно покачал головой.
- Сволочь! - крикнула женщина прямо ему в лицо, - какая же ты сволочь!
- Ну? - он дернул руками, звякнув наручниками, и вопросительно уставился на нее.
Женщина тяжело вздохнула и, достав из кармана пиджака ключ, открыла замки. Мужчина, облегченно выдохнув, встал со стула и принялся разминать затекшие запястья.
- И еще кое-что, - он требовательно выставил вперед руку.

Она снова запустила руку в карман и, достав оттуда наручные часы, бросила их мужчине. Тот ловко схватил их в воздухе и принялся надевать на руку. Справившись с ремешком, мужчина улыбнулся и направился к выходу из кабинета. Уже в дверях он обернулся.
- Да! И перестань уже устраивать эти дурацкие допросы! Они абсолютно бесполезны, а ты только тратишь на них свои нервы. Ты же сама знаешь, что я без тебя прекрасно справлюсь, а вот если не станет меня... - мужчина ухмыльнулся, - так что терпи, подруга Жизнь, терпи.

Время щелкнуло пальцем по циферблату своих наручных часов и вышло из кабинета. Секундная стрелка дрогнула и перескочила на следующую отметку.

Не могу сказать, произошла ли эта история на самом деле. Она случилась, или, по крайней мере, пригрезилась мне ещё в том возрасте, когда нити реальности, вышивая узор памяти, плотно переплетаются с воображением, сказками и обрывками услышанных и увиденных где-то событий, да так крепко, что отделить одно от другого становится невозможно.
Мне было тогда лет пять, не больше. Наша семья жила в небольшой квартире в одном из домов Москвы. Самый обычный дом и прилагающийся к нему самый обычный двор — очень большой и тихий. Детей в нём давно не водилось, на все 8 подъездов мы с Любкой, моей ровесницей, были единственными нарушителями его спокойствия.
Естественно, мы стали лучшими подругами и каждый день отправлялись гулять во двор. Надо сказать, что в нашем доме окна первых этажей располагались очень низко, и разглядеть, что происходит внутри, отойдя на пару метров мог даже ребёнок. Так вот, однажды мы заигрались до ранних осенних сумерек. Мы как раз сидели на качелях, когда в окне первого этажа, которое находилось в каких-то пяти метрах от нас, зажёгся свет. На подоконнике лежали поражающие красотой и яркостью игрушки: были там и плюшевые медведи, и механические машинки, и феи в бальных платьях, и игрушечный сервиз, и даже кукольный домик. Посреди этого великолепия стояла девочка приблизительно нашего возраста. Обычная, кудрявая, с задорным бантиком на макушке. Из-за маленького роста видна была только голова и кисти рук — видимо, она еле дотягивалась до подоконника. В правой руке девочка держала роскошную златовласую принцессу, а в левой пластиковую лошадку, разыгрывая между ними какую-то сцену. Не то чтобы моя и Любкина семьи жили плохо, но нас особо и не баловали, и от такого великолепия мы просто потеряли дар речи. Тем временем маленькая счастливица продолжала играть, но при этом уже смотрела на нас. Мы подошли ближе. Она улыбнулась и, помахав куклой и лошадкой, жестом пригласила нас в гости — мол, втроём играть веселей! Мы уже готовы были принять это по всем меркам весьма щедрое предложение, как вдруг… Меня что-то остановило. Не страх, нет, какое-то чувство неправильности происходящего. Почему неправильности? Я и сама не могла объяснить. Я крепко взяла Любу за руку и мотнула девочке головой — мол, сама выходи. Девочка внимательно посмотрела на меня и… ВСТАЛА.
Она вовсе не стояла на цыпочках, как мы думали. Наоборот, ОНО скорее сидело на коленях. Это существо медленно поднялось, словно с трудом разгибая затёкшие ноги. К длинному, не имеющему ни груди, ни талии телу в грязном платье в горох была словно привинчена симпатичная головка маленькой девочки с задорным бантом. Отвратительные, непропорционально большие руки венчали изящные детские кисти. Чудовище, бросив на нас последний взгляд, скрылось в глубине квартиры. Ни гнева, ни ненависти в нём не было, только досада. Так отползает в свою тёмную нору мурена — не получилось схватить добычу в этот раз, так получится в следующий. Окно погасло. Я не помню, что было потом, но этот эпизод в потоке моего детского сознания запечатлён очень чётко.
Воображение ли, а может, какой-нибудь увиденный в детстве страшный фильм сыграли со мной злую шутку, или это произошло на самом деле, не знаю. Но с тех пор каждый раз, когда я вижу на подоконниках чужих окон игрушки, моё сердце вздрагивает…

Внезапно наткнулся на годноту.

В палате было почти светло из-за горевшего за окном фонаря. Свет был какой-то синий и неживой, и если бы не Луна, которую можно было увидеть, сильно наклонившись с кровати вправо, было бы совсем жутко. Лунный свет разбавлял мертвенное сияние, конусом падавшее с высокого шеста, делал его таинственнее и мягче. Но когда я свешивался вправо, две ножки кровати на секунду повисали в воздухе и в следующий момент громко ударялись в пол, и звук выходил мрачный, странным образом дополняющий синюю полосу света между двумя рядами кроватей.

– Кончай там, – сказал Костыль и показал мне синеватый кулак, – не слышно.

Я стал слушать.

– Про мертвый город знаете? – спросил Толстой.

Все молчали.

– Ну вот. Уехал один мужик в командировку на два месяца. Приезжает домой и вдруг видит, что все люди вокруг мертвые.

– Чего, прямо лежат на улицах?

– Нет, – сказал Толстой, – они на работу ходят, разговаривают, в очереди стоят. Всё как раньше. Только он видит, что они все на самом деле мертвые.

– А как он понял, что они мертвые?

– Откуда я знаю, – ответил Толстой, – это же не я понял, а он. Как-то понял. Короче, он решил сделать вид, что ничего не замечает, и поехал к себе домой. У него жена была. Увидел он ее и понял, что она тоже мертвая. А он ее очень сильно любил. Ну и стал он ее расспрашивать, что случилось, пока его не было. А она ему отвечает, что ничего не случилось. И даже не понимает, чего он хочет. Тогда он решил ей все рассказать и говорит: «Ты знаешь, что ты мертвая?» А жена ему отвечает: «Знаю». Он спрашивает: «А ты знаешь, что в этом городе все мертвые?» Она говорит: «Знаю. А сам-то ты знаешь, почему вокруг одни мертвецы?» Он говорит: «Нет». Она опять спрашивает: «А знаешь, почему я мертвая?» Он опять говорит: «Нет». Она тогда спрашивает: «Сказать?» Мужик испугался, но все-таки говорит: «Скажи». И она ему говорит: «Да потому что ты сам мертвец».

Последнюю фразу Толстой произнес таким сухим и официальным голосом, что стало почти по-настоящему страшно.

– Да, съездил дядя в командировочку...

Это сказал Коля, совсем маленький мальчик – младше остальных на год или два. Правда, он не выглядел младше, потому что носил огромные роговые очки, придававшие ему солидность.

– Теперь ты рассказываешь, – сказал ему Костыль. – Раз первый заговорил.

– Сегодня такого уговора не было, – сказал Коля.

– А он вечный, – ответил Костыль, – давай, не тяни.

– Лучше я расскажу, – сказал Вася. – Про синий ноготь знаете?

– Конечно, – отозвался шепот из другого угла. – Кто ж про синий ноготь не знает.

– А про красное пятно знаете? – спросил Вася.

– Нет, не знаем, – ответил за всех Костыль, – давай.

– Раз приезжает семья в квартиру, – медленно заговорил Вася, – а на стене – красное пятно. Дети его заметили и позвали мать, чтоб показать. А мать молчит. Сама так смотрит и улыбается. Дети тогда отца позвали. «Смотри, – говорят, – папа!» А отец матери очень боялся. Он им говорит: «Пошли отсюда. Не ваше дело». А мать улыбается и молчит. Так спать и легли.

Вася замолчал и тяжело вздохнул.

– Ну и что дальше было? – спросил Костыль через несколько секунд тишины.

– Дальше утро было. Утром просыпаются, смотрят – а одного ребенка нет. Тогда дети подходят к маме и спрашивают: «Мама, мама, где наш братик?» А мать отвечает: «Он к бабушке поехал. У бабушки он». Дети и поверили. Мать на работу ушла, а вечером приходит и улыбается. Дети ей говорят: «Мама, нам страшно!» А она опять так улыбается и говорит отцу: «Они меня не слушаются. Выпори их». Отец взял и выпорол. Дети даже убежать хотели, только их мать чем-то таким накормила на ужин, что они сидят и встать не могут...

Раскрылась дверь, и все мы мгновенно закрыли глаза и притворились спящими. Через несколько секунд дверь закрылась. Минуту Вася выждал, пока в коридоре стихнут шаги.

– На следующее утро просыпаются – смотрят, еще одного ребенка нет. Одна только маленькая девочка осталась. Она у отца и спрашивает: «А где мой средний братик?» А отец отвечает: «Он в пионерлагере». А мать говорит: «Расскажешь кому – убью!» Даже в школу девочку не пустила. Вечером мать приходит, девочку чем-то опять накормила, так что та встать не могла. А отец двери запер и окна.

Вася опять затих. На этот раз его никто не просил продолжать, и в темноте было слышно только дыхание.

– А потом другие люди приходят, – заговорил он опять, – смотрят, а квартира пустая. Прошел год, и туда новых жильцов вселили. Они увидели красное пятно и подходят, разрезали обои – а там мать сидит, вся синяя, крови насосалась и вылезти не может. Это она все время детей ела, а отец помогал.

Долгое время все молчали, а потом кто-то спросил:

– Вась, а у тебя кем мама работает?

– Не важно, – сказал Вася.

– А у тебя сестра есть?

Вася не отвечал – видно, обиделся или заснул.

– Толстой, – сказал Костыль, – давай еще что-нибудь про мертвецов.

– Знаете, как мертвецами становятся? – спросил Толстой.

– Знаем, – ответил Костыль, – берут и умирают.

– И что дальше?

– Ничего, – сказал Костыль, – как сон. Только уже не просыпаешься.

– Нет, – сказал Толстой, – я не про это. С чего все начинается, знаете?

– С чего?

– А с того, что сначала слушают истории про мертвецов. А потом лежат и думают: а чего это мы истории про мертвецов слушаем?

Кто-то нервно хихикнул, а Коля вдруг сел в кровати и очень серьезно сказал:

– Ребята, кончайте.

– Во-во, – с удовлетворением сказал Толстой, – так и становятся. Главное, понять, что ты уже мертвец, а дальше все просто.

– Ты сам мертвец, – неуверенно огрызнулся Коля.

– А я не спорю, – сказал Толстой. – Ты лучше подумай, почему это ты вдруг с мертвецом разговариваешь?

Коля некоторое время думал.

– Костыль, – спросил он, – ты ведь не мертвец?

– Я-то? Да как тебе сказать.

– А ты, Леша?

Леша был Колин друг еще по городу.

– Коля, – сказал он, – ну ты сам подумай. Вот жил ты в городе, да?

– Да, – согласился Коля.

– И вдруг отвезли тебя в какое-то место, да?

– Да.

– И ты вдруг замечаешь, что лежишь среди мертвецов и сам мертвец.

– Да.

– Ну вот, – сказал Леша, – пораскинь мозгами.

– Долго мы ждали, – сказал Костыль, – думали, сам поймешь. За всю смерть такого тупого мертвеца первый раз вижу. Ты что, не понимаешь, зачем мы тут собрались?

– Нет, – сказал Коля. Он сидел на кровати, прижимая ноги к груди.

– Мы тебя в мертвецы принимаем, – сказал Костыль.

Коля не то что-то пробормотал, не то всхлипнул, вскочил с кровати и пулей выскочил в коридор; оттуда долетел быстрый топот его босых ног.

>>422258
– Не ржать, – шепотом сказал Костыль, – он услышит.

– А чего ржать-то? – меланхолично спросил Толстой.

Несколько длинных секунд стояла полная тишина, а потом Вася из своего угла спросил:

– Ребят, а вдруг...

– Да ладно тебе, – сказал Костыль. – Толстой, давай еще чего-нибудь.

– Вот был такой случай, – заговорил Толстой после паузы. – Договорились несколько человек напугать своего приятеля. Переоделись они мертвецами, подходят к нему и говорят: «Мы мертвецы. Мы за тобой пришли». Он испугался и убежал. А они постояли, посмеялись, а потом один из них и говорит: «Слушайте, ребят, а чего это мы мертвецами переоделись?» Они все на него посмотрели и не могут понять, что он сказать хочет. А он опять: «А чего это от нас живые убегают?»

– Ну и что? – спросил Костыль.

– А то. Вот тут-то они все и поняли.

– Что поняли?

– А что надо, то и поняли.

Стало тихо, потом заговорил Костыль:

– Слушай, Толстой. Ты нормально можешь рассказывать?

Толстой молчал.

– Эй, Толстой, – опять заговорил Костыль, – ты чего молчишь-то? Умер, что ли?

Толстой молчал, и его молчание с каждой секундой становилось все многозначительней. Мне захотелось на всякий случай что-нибудь сказать вслух.

– Про программу «Время» знаете? – спросил я.

– Давай, – быстро сказал Костыль.

– Она не очень страшная.

– Все равно давай.

Я не помнил точно, как кончалась история, которую я собирался рассказать, но решил, что вспомню, пока буду рассказывать.

– В общем, жил-был один мужик, было ему лет тридцать. Сел он один раз смотреть программу «Время». Включил телевизор, подвинул кресло, чтобы удобнее было. Там сначала появились часы, ну, как обычно. Он, значит, свои проверил, правильно ли идут. Все как обычно было. Короче, пробило ровно девять часов. И появляется на экране слово «Время», только не белое, как всегда раньше было, а почему-то черное. Ну он немножко удивился, но потом решил, что это просто новое оформление сделали, и стал смотреть дальше. А дальше все опять было как обычно. Сначала какой-то трактор показали, потом израильскую армию. Потом сказали, что какой-то академик умер, потом немного показали про спорт, а потом про погоду – прогноз на завтра. Ну все, «Время» кончилось, и мужик решил встать с кресла.

– Потом напомните, я про зеленое кресло расскажу, – влез Вася.

– Значит, хочет он с кресла встать и чувствует, что не может. Сил совсем нет. Тогда он на свою руку поглядел и видит, что на ней вся кожа дряблая. Он тогда испугался, изо всех сил напрягся, встал с кресла и пошел к зеркалу в ванную, а идти трудно... Но все-таки кое-как дошел. Смотрит на себя в зеркало и видит – все волосы у него седые, лицо в морщинках и зубов нет. Пока он «Время» смотрел, вся жизнь прошла.

– Это я знаю, – сказал Костыль. – То же самое, только там про футбол с шайбой было. Мужик футбол с шайбой смотрел.

В коридоре послышались шаги и раздраженный женский голос, и мы мгновенно стихли, а Вася даже начал неестественно храпеть. Через несколько секунд дверь распахнулась, и в палате загорелся свет.

– Так, кто тут главный мертвец? Толстенко, ты?

На пороге стояла Антонина Васильевна в белом халате, а рядом с ней зареванный Коля, старательно прячущий взгляд.

– Главный мертвец, – с достоинством ответил Толстой, – в Москве на Красной площади. А чего это вы меня ночью будите?

От такой наглости Антонина Васильевна растерялась.

– Входи, Аверьянов, – сказала она наконец, – и ложись. А с мертвецами завтра начальник лагеря разберется. Как бы они по домам не поехали.

– Антонина Васильевна, – медленно выговорил Толстой, – а почему на вас халат белый?

– Потому что надо так, понял?

Коля быстро взглянул на Антонину Васильевну.

– Иди в кровать, Аверьянов, – сказала она, – и спи. Мужчина ты или нет? А ты, – она повернулась к Толстому, – если еще хоть слово скажешь, пойдешь стоять голым в палату к девочкам. Понял?

Толстой молча смотрел на халат Антонины Васильевны. Она оглядела себя, потом подняла взгляд на Толстого и покрутила пальцем у лба. Потом внезапно разозлилась и даже покраснела от злости.

– Ты мне не ответил, Толстенко, – сказала она, – ты понял, что с тобой будет?

– Антонина Васильевна, – заговорил Костыль, – вы же сами сказали, что, если он еще хоть одно слово скажет, вы его... Как же он вам ответит?

– А с тобой, Костылев, – сказала Антонина Васильевна, – разговор вообще будет особый, в кабинете директора. Запомни.

Погас свет, и хлопнула дверь.

Некоторое время – минуты, наверное, три – Антонина Васильевна стояла за дверью и слушала. Потом послышались ее тихие шажки по коридору. На всякий случай мы еще минуты две молчали. Потом раздался шепот Костыля:

– Слушай, Коля, как ты от меня завтра в рог получишь...

– Я знаю, – печально отозвался Коля.

– Ой как получишь...

– Про зеленое кресло будете слушать? – спросил Вася.

Никто не ответил.

– На одном большом предприятии, – заговорил он, – был кабинет директора. Там был ковер, шкаф, большой стол и перед ним зеленое кресло. А в углу кабинета стояло переходящее красное знамя, которое было там очень давно. И вот одного мужика назначили директором этого завода. Он входит в кабинет, посмотрел по сторонам, и ему очень все понравилось. Ну, значит, сел он в это кресло и начал работать. А потом его заместитель заходит в комнату, смотрит – а вместо директора в кресле скелет сидит. Ну, вызвали милицию, все обыскали и не нашли ничего. Потом, значит, назначили заместителя директором. Сел он в это кресло и стал работать. А потом в кабинет входят, смотрят – а в кресле опять скелет сидит. Опять вызвали милицию и опять ничего не нашли. Тогда нового директора назначили. А он уже знал, что с другими директорами случилось, и заказал себе большую куклу размером с человека. Он ее одел в свой костюм и посадил в кресло, сам отошел, спрятался за штору – потом напомните, я про желтую штору вспомнил, – и стал смотреть, что будет. Проходит час, два проходит. И вдруг он видит, как из кресла выдвигаются такие металлические спицы и со всех сторон куклу обхватывают. А одна такая спица – прямо в горло. А потом, когда спицы куклу задушили, переходящее красное знамя выходит из угла, подходит к креслу и накрывает эту куклу своим полотнищем. Прошло несколько минут, и от куклы ничего не осталось, а переходящее красное знамя отошло от стола и встало обратно в угол. Мужик тогда тихо вышел из кабинета, спустился вниз, взял с пожарного щита топор, вернулся в кабинет, как рубанет по переходящему знамени. И тут такой стон раздался, а из деревяшки, которую он перебил, на пол кровь полилась.

– А что дальше было? – спросил Костыль.

– Все, – ответил Вася.

– А с мужиком что случилось?

– Посадили в тюрьму. За знамя.

– А со знаменем?

– Починили и назад поставили, – поразмыслив, ответил Вася.

– А когда нового директора назначили, что с ним случилось?

– То же самое.

Я вдруг вспомнил, что в кабинете у директора, в углу, стоят сразу несколько знамен с выведенными на них краской номерами отрядов; эти знамена он уже два раза выдавал во время торжественных линеек. Кресло у него в кабинете тоже было, но не зеленое, а красное, вращающееся.

– Да, я забыл, – сказал Вася, – когда мужик из-за шторы вышел, он уже весь седой был. Про желтую штору знаете?

– Я знаю, – сказал Костыль.

– Толстой, ты про желтую штору знаешь?

Толстой молчал.

– Эй, Толстой!

Толстой не отзывался.

Я думал о том, что у меня дома в Москве на окнах как раз висят желтые шторы – точнее, желто-зеленые. Летом, когда дверь балкона все время открыта и снизу, с бульвара, долетает шум моторов и запах бензиновой гари, смешанный с запахом каких-то цветов, что ли, я часто сижу возле балкона в зеленом кресле и смотрю, как ветер колышет желтую штору.

>>422259
– Слышь, Костыль, – неожиданно сказал Толстой, – а в мертвецы не так принимают, как ты думаешь.

– А как? – спросил Костыль.

– Да по-разному. Только при этом никогда не говорят, что принимают в мертвецы. И поэтому мертвецы потом не знают, что они уже мертвые, и думают, что они еще живые.

– Тебя что, уже приняли?

– Не знаю, – сказал Толстой. – Может, уже приняли. А может, потом примут, когда в город вернусь. Я ж говорю, они не сообщают.

– Кто «они»?

– Кто-кто. Мертвые.

– Ну ты опять за свое, – сказал Костыль, – заткнулся бы. Надоело уже.

– Во-во, – подал голос Коля. – Точно. Надоело.

– А ты, Коля, – сказал Костыль, – все равно завтра в рог получишь.

Толстой немного помолчал.

– Самое главное, – опять заговорил он, – что те, кто принимает, тоже не знают, что они принимают в мертвецы.

– Как же они тогда принимают? – спросил Костыль.

– Да как хочешь. Допустим, ты про что-то у кого-нибудь спросил или включил телевизор, а тебя на самом деле в мертвецы принимают.

– Я не про это. Они же должны знать, что они кого-то принимают, когда они принимают.

– Наоборот. Как они могут что-то знать, если они мертвые.

– Тогда совсем непонятно получается, – сказал Костыль. – Как тогда понять, кто мертвец, а кто живой?

– А ты что, не понимаешь?

– Нет, – ответил Костыль, – выходит, нет разницы.

– Ну вот и подумай, кто ты получаешься, – сказал Толстой.

Костыль сделал какое-то движение в темноте, и что-то с силой стукнулось о стену над самой головой Толстого.

– Идиот, – сказал Толстой. – Чуть в голову не попал.

– А мы все равно мертвые, – сказал Костыль, – подумаешь.

– Мужики, – опять заговорил Вася, – про желтую штору рассказывать?

– Да иди ты в жопу со своей желтой шторой, Вася. Сто раз уже слышали.

– Я не слышал, – сказал из угла Коля.

– Ну и что, из-за тебя все слушать должны? А потом опять к Антонине побежишь плакать.

– Я плакал, потому что нога болит, – сказал Коля. – Я ногу ушиб, когда выходил.

– Ты, кстати, рассказывать должен был. Ты тогда заговорил первый. Думаешь, мы забыли? – сказал Костыль.

– Вместо меня Вася рассказал.

– Он не вместо тебя рассказал, а просто так. А сейчас твоя очередь. А то завтра точно в рог получишь.

– Знаете про черного зайца? – спросил Коля.

Я почему-то сразу понял, о каком черном зайце он говорит – в коридоре перед столовой среди прочего висела фанерка с выжженным зайцем в галстуке. Из-за того, что рисунок был выполнен очень добросовестно и подробно, заяц действительно казался совсем черным.

– Вот. А говорил, не знаешь ничего. Давай.

– Был один пионерлагерь. И там на главном корпусе на стене были нарисованы всякие звери, и один из них был черный заяц с барабаном. У него в лапы почему-то были вбиты два гвоздя. И однажды шла мимо одна девочка – с обеда на тихий час. И ей стало этого зайца жалко. Она подошла и вынула гвозди. И ей вдруг показалось, что черный заяц на нее смотрит, словно он живой. Но она решила, что это ей показалось, и пошла в палату. Начался тихий час. И сразу же все, кто был в этом лагере, заснули. И им стало сниться, что тихий час кончился, что они проснулись и пошли на полдник. Потом они вроде бы стали делать все как обычно – играть в пинг-понг, читать и так далее. А это им все снилось. Потом кончилась смена, и они поехали по домам. Потом они все выросли, кончили школу, женились и стали работать и воспитывать детей. А на самом деле они просто спали в палатах этого пионерлагеря. И черный заяц все время бил в свой барабан.

Коля замолчал.

– Что-то непонятно, – сказал Костыль. – Вот ты говоришь, что они разъехались по домам. Но ведь там у них родители, знакомые ребята. Они что, тоже спали?

– Нет, – сказал Коля. – Они не то что спали. Они снились.

– Полный бред, – сказал Костыль. – Ребят, вы что-нибудь поняли?

Никто не ответил. Похоже, почти все уже заснули.

– Толстой, ты понял что-нибудь?

Толстой заскрипел кроватью, нагнулся к полу и швырнул что-то в Колю.

– Ну и сволочь ты, – сказал Коля. – Сейчас в морду получишь.

– Отдай сюда, – сказал Костыль.

Это был его кед, которым он перед этим швырнул в Толстого.

Коля отдал кед.

– Эй, – сказал мне Костыль, – ты чего молчишь все время?

– Так, – сказал я. – Спать охота.

Костыль заворочался в кровати. Я думал, он скажет что-то еще, но он молчал. Все молчали. Что-то пробормотал во сне Вася.

Я глядел в потолок. За окнами качалась лампа фонаря, и вслед за ней двигались тени в нашей палате. Я повернулся лицом к окну. Луны уже не было видно. Вокруг было совсем тихо, только где-то очень далеко барабанной дробью стучали колеса ночной электрички. Я долго глядел на синий фонарь за окном и сам не заметил, как заснул.

Андрей – самый обычный молодой кун. Он хочет красивую тянку, хорошую работу, много денег и развлечений. В поисках счастливой жизни и перемен Андрей переезжает в небольшой американский городок. Ему очень нравится здесь – город небольшой, нешумный, хорошо развита инфраструктура – все под рукой, чудесная природа: с одной стороны – леса и холмы, с другой – море и охренительные пляжи, много солнца.
Андрей обустраивается на новом месте, находит работу, знакомится с соседями, изучает город. Успел закорешиться с разносчицей газет - милой девочкой лет 10-11, которая рассказывает ему всякие сплетни. Жизнь потихоньку налаживается.
До поры до времени его не смущает, что люди здесь очень странно одеваются - у них часто одинаковая одежда и прически. Зеленые волосы на подростках давно не редкость, но как вам голубоглазый рыжий негр? Затем Андрей начинает замечать, что у всех жителей одна и та же мимика и одни и те же интонации в разговоре. Они рассказывают одни и те же шутки, одинаково улыбаются, одинаково флиртуют. Ему начинает казаться, что они какие-то клоны или роботы.

Однажды он встречает какую-то смутно знакомую тню. Та мило здоровается с ним и идет дальше. Андрей пытается вспомнить, где он мог видеть ее и откуда она может его знать. На ум приходит только юная разносчица газет – лица были похожи. Может, это была ее мама? Но он не придает этому особого значения, ведь у него начинаются проблемы на работе.
Андрей пытается продвинуться по карьерной лестнице и обнаруживает, что для этого не нужно разрабатывать какие-то новые проекты или предлагать идеи. А нужно приготовить шефу яблочный пирог. Поймать рыбу для научного института. Подружиться вон с тем чуваком. Сначала он думает, что это в отделе шутки такие, но потом видит, что все на полном серьезе. Андрей начинает думать о том, чтобы сменить работу.
Через пару дней он снова встречает ту же девушку. Она радостно объявляет, что вышла замуж и теперь ждет ребенка. Что ж, обидно, ведь девушка симпатичная. Андрей поздравляет ее и идет дальше по своим делам. Его больше волнует сосед напротив, который умудрился снести свой дом и отстроить новый за один день – в самом буквальном смысле! Когда Андрей уходил утром на работу – дом был одноэтажной развалюхой. Когда Андрей приехал с работы – лачуга превратилась в роскошный двухэтажный особняк с бассейном. Андрей просто охуевает. Даже с учетом нынешних технологий – как это вообще возможно?
Ему приходит мысль понаблюдать за соседом ночью. Он покупает телескоп и следит за соседом всю ночь. И что же он видит? Сосед всю ночь тупо простоял на одном месте, как статуя. Ладно, хуй с ним, подумал Андрей. Может, он просто лунатик. В конце концов, тут все немного ебанутые.

Через три дня, прогуливаясь по городу, он видит как на такси привезли роженицу в больницу. И Андрей ее узнал - это была та же самая девушка, которая недавно забеременела. Три дня назад у нее не было даже намека на живот, а теперь он размером с огромный арбуз! Пока он подбирал упавшую челюсть, подъехало еще одно такси и из него вылез бойкий паренек и какая-то старушонка, они подхватили роженицу под руки и повели в больницу.
На Андрея находит паника. Он пропускает деловую встречу и вместо этого идет домой, где в полнейшем смятении и диком стрессе ложится спать. Всю ночь он не может заснуть, думая о странной ситуации. Сквозь окно он видит, что сосед, как и вчера, стоит на одном месте как истукан. Андрей отворачивается и пытается заснуть, но безуспешно.
Утром вместо работы он идет в больницу с намерением вызнать имя, фамилию и адрес беременной женщины, притворившись ее родственником. Но, приехав на место, мужчина обнаруживает, что в здании есть только холл, а все остальное - размытые картонные декорации. Медсестра за рецепшеном с пустым взглядом выводит в журнале ровные бесконечные спирали. Андрей отбирает у нее журнал, листает страницы и видит, что они заполнены этими спиралями. В ужасе он убегает из этого места и пытается войти в любое другое место - научный институт, спа-салон, ратушу, бизнес-центр, даже военную базу - и везде натыкается на картон, на пластик, на гипс. Где-то даже двери были картонные, нарисованные.
Тут-то Андрей и обсирается жидкими кирпичами и понимает - пора валить. Он пытается уехать из города - но ничего не получается. Все дороги просто обрываются, ведут в никуда. Пытается отплыть по озеру - словно невидимый барьер не пускает его. Вертолеты и самолеты тут не летают – за все время он не видел тут ни единого. Поезда здесь тоже не ходят. Он навеки застрял в этом городе.
...
Несколько дней он бомжует. Домой Андрей не хочет и ночует на скамейке на кладбище. Призраки его совсем не удивляют, после всего что он видел ему плевать на них. Перед сном он пытается вспомнить свое прошлое, но не может вспомнить ничего. Ни кто его родители, ни где он раньше жил, учился. Ни друзей, ни первую любовь. Ни одного гребаного воспоминания. Сплошная чернота. Только какая-то странная комната с зеркалом все не выходила из его сознания...
Потом до него доходит.
Он достает из кармана мобильный и звонит той самой девочке. Ему отвечает молодой женский голос. Голос той роженицы. Она приглашает его в гости. Он соглашается.
Она улыбается ему и открывает дверь. Такая красивая в своем платье для беременных - да, у нее снова был огромный живот. За руку она держала маленького ребенка, лет 3-4-х на вид. Впрочем, Андрей уже знает - это тот самый ребенок.
Его уже ничего не удивляет.
Девушка ставит перед ним чашку, берет чайник и наливает оттуда воздух. Герой подхватывает пустую чашку и шумно присербывает.
И даже зеленый кристаллик над головой теперь почти не мешает.

>>425143
Семён в последний раз подтянул лямки, попрыгал, чтобы проверить, не звякает ли что. Зачем-то затянул потуже манжеты рукавов. Провёл ладонями по поясу: нож и фонарик на месте. Лапнул боковую привязку рюкзака - фомка тоже никуда не потерялась. Вздохнул и осторожно выглянул из кустов. Перед ним, отделённая от небольшого леска ровным, покрытым жухлой осенней травой пустырём, тянулась ограда из проржавевшей колючей проволоки, а за ней, выглядывая из-за разросшихся тополей, торчала покосившимся пальцем радиовышка. УВБ-76, номерная радиостанция, и он нашёл её первым.
“Очуметь”, - пробормотал он, не сводя взгляда с вышки. Сердце бешено колотилось, и Семён не сказал бы сразу, от чего - от страха или от возбуждения. Впрочем, намешано было и того, и того. Он глубоко вздохнул и медленно вышел из кустов.
Трава тихонько шелестела под ногами, пока он, стараясь не озираться слишком откровенно, как можно непринуждённее шёл к колючему барьеру. Уже отсюда было видно, что некоторые опорные столбы покосились, а один даже полностью упал, открывая в заборе приличную брешь. Это было хорошо: хоть Семён и взял с собой кусачки, перспектива резать спираль Бруно его не прельщала. Перейдя заросшую травой контрольно-следовую полосу, он без происшествий добрался до поваленного столба, осторожно прошёл по нему и оказался внутри территории.
Было тихо. Никаких звуков, кроме шелестения листвы да чириканья невидимого воробья где-то высоко в кронах деревьев. Лесок, предположительно окружавший помещения станции, выглядел так, будто в нём уже многие годы никто не бывал. Это ободряло: если бы на станции оставался хоть какой-то персонал, за окружающей территорией следили бы, и уж, конечно, забор не был бы в таком плачевном состоянии. Семён всё время ловил себя на желании идти пригнувшись, и приходилось напоминать себе, что это, в общем-то, полный идиотизм.
Лесок кончился. Последний тополь отошёл в сторону, и глазам Семёна предстало низкое кирпичное строение с зарешёченными окнами. На крыше его рос мох, кое-где пробивались ростки деревьев. Радиовышка стояла за зданием, подавляя окружающий пейзаж своей неестественно правильной геометрической формой. Дверь в здание была прямо перед Семёном. “Закрыто, открыто?” - подумалось ему.
Дверь оказалась незапертой. Ржавые петли протестующе взвизгнули, когда он потянул ручку, и Семён испуганно присел, озираясь по сторонам. Ничего не происходило. Звук потерялся, угас во всё усиливавшем шуме листвы: поднимался ветер. Проскользнув в открывшуюся щель, Семён потянул дверь на себя, и она неожиданно легко и тихо закрылась.
Внутри было темно. Семён достал из кармана фонарик, расправил резиновую ленточку, прикрепил на лоб. Щёлкнул кнопкой. Белый луч осветил стены, покрытые облупившейся зелёной краской, мусор на полу - в основном бумага, тёмный провал в стене и окошко рядом с ним - наверное, тут была проходная. Семён заглянул в проём - да, крохотная комнатка, стол, стул… на столе телефон со снятой трубкой. Поднеся трубку к уху, он услышал лишь тишину.
Коридор уходил вдаль, на середине здания пересекаясь с другим, продольным коридором. Луч фонарика выхватывал из темноты запертые двери с табличками: “КО-2”, “Архив”, “Начальник станции”... “Лестница”.
Ага. Семён остановился и провёл языком по засохшим губам. Здание одноэтажное, значит, лестница может вести только вниз. Наверняка там гораздо интереснее, чем на первом этаже. Дверь с табличкой “Лестница” рядом почему-то была сорвана с петель и лежала на полу, петли висели, наполовину вывороченные из косяка. Семён хмыкнул, заметив, что гнездо для опечатывания цело и невредимо, печать не нарушена; из вдавленного в гнездо пластилина тянулась верёвочка, печально свисавшая оборванным концом.
Небольшая площадка кончалась уходившей в темноту лестницей. Семён щёлкнул выключателем, но лампы, конечно же, остались мёртвыми. Он поправил фонарик на голове и осторожно, зачем-то стараясь не шуметь, стал спускаться вниз.
Пройдя два пролёта, он остановился. На площадке не было выхода в подвальный этаж, как он ожидал - вместо этого лестница уходила ещё глубже под землю. Но не это остановило его - ему почудился какой-то слабый звук снизу, из темноты. Он прислушался. Ничего. Тишина была полной, шум ветра снаружи сюда уже не доносился. Он поставил ногу на первую ступеньку вниз и снова остановился - теперь уже не было сомнений, что снизу доносится звук. Нашарив враз вспотевшими руками второй фонарик в кармане куртки, Семён лихорадочно включил его и направил луч вниз.
Два световых пятна плясали по стенам и площадке пролётом ниже. Лестница была пуста. Звук тоже прекратился.
Немного отдышавшись, он стал спускаться дальше. На следующей площадке была стальная дверь со штурвалом-запором; попытавшись повернуть его, Семён покачал головой - сил повернуть штурвал не хватало, либо он был блокирован изнутри. Впрочем, лестница шла ещё глубже. “Сколько же тут подземных этажей?” - подумал он. Но уже на следующей площадке (а лестница не кончалась на ней, уходила ещё дальше в глубину) он остановился и резко выключил оба фонарика. Из проёма, рядом с которым лежала такая же, как наверху, деревянная дверь, вывороченная из косяка, доносился тот самый звук, который он услышал на верхних пролётах. Теперь он слышался гораздо чётче - бульканье и дребезжание, будто от огромного котла на огне, накрытого крышкой. Когда глаза немного привыкли к темноте, Семён увидел, что за дверным проёмом на стене видна слабая полоска света.
Первым желанием его было как можно быстрее побежать вверх и покинуть зловещее место. Но он напомнил себе, что станция давно покинута, людей тут нет. Возможно, это просто котельная, в которой до сих пор что-то работает, или… тут его фантазия увяла. В любом случае убежать он всегда успеет, а уходить вот так, ничего толком не увидев… Он осторожно заглянул в проём.
Заваленный каким-то невнятным мусором коридор уходил вдаль. Через пару десятков шагов он пересекался с другим, и из-за угла падал свет, который Семён увидел с лестницы. Подкравшись на цыпочках, Семён одним глазом выглянул за угол и, не сдержавшись, пробормотал: “Ничёссе…”
Прямо посреди коридора стоял бак, наполненный булькающей жидкостью. Стоял он на четырёхногой подставке, явно служившей ранее для чего-то другого, а под ним, на полу была газовая горелка, горевшая ровным синим пламенем. К ней тянулся шланг от баллона у стены; прямо над баком, из которого поднимался еле различимый в свете горелки пар, был пролом в потолке, в который этот самый пар и утягивало. Присмотревшись получше, Семён понял, что стены коридора покрыты не паутиной, как он подумал сначала - на вбитых в кирпичи гвоздиках висели пучки растений. Теперь он заметил и запах - резкий, пряный, в чём-то даже неуловимо приятный.
“Ну и дела” - еле слышно прошептал он. Кому понадобилось что-то варить в подвале заброшенной военной радиостанции? Он посветил фонариком в коридор. Одна из дверей выглядела так, будто по ней долго и упорно колотили топором: косяк был весь изрублен, а снизу зияла огромная щель. Из щели бил хорошо различимый пучок белого электрического света. Медленно подойдя к двери, Семён опустился на колени, затем лёг на пол, чтобы заглянуть за дверь, и тут его сердце чуть не остановилось: с той стороны на него глядело чьё-то лицо. Стук крови взвился в ушах бешеным вихрем, и Семён уже не расслышал вопроса, который ему задали...

Однажды я возвращался домой со дня рождения своего друга, ему исполнилось 25, хороший повод для того чтобы развлечься как следует. Против не был никто – вино лилось рекой, музыка не прекращала играть ни на минуту, танцы будоражили кровь и придавали жизни смысл. Вот бы это никогда не кончалось, подумал я. На самом деле я и не помню уже, что я тогда подумал, но скорее всего так и было. Но всё имеет свойство заканчиваться – алкоголь, терпение соседей и даже выносливость моих друзей, казавшаяся бесконечной. Настало время прощаться. Я жил дальше всех, в соседнем микрорайоне, поэтому чаще всего, по окончанию таких вечеринок, я либо уезжал домой на такси, либо оставался на ночь у кого-нибудь из друзей. В этот раз всё было иначе. Пьяный разум хотел прогулок, я учёл его желания. Сопротивления по этому поводу со стороны друзей я не встретил, так как их собственное сопротивление было сломлено алкоголем и едой. Кое-как я вынудил именинника встать с кровати и закрыть за мной дверь, он плохо соображал и в итоге без каких-либо вопросов сделал то, о чём я попросил. Я отправился в путь.

Я не пожалел о том, что решил идти пешком – на улице стояла чудесная погода – во дворе витал стойкий запах сирени, росшей неподалёку. Затем он сменился ароматом рощи, который доносился до меня благодаря ласковому летнему ветерку. Я был в чудеснейшем расположении духа – напевал песни, крепко засевшие в голову, по-дурацки приплясывал и считал ямки на асфальте, который будто проминался под моими ногами. Быть может, так и было, ведь этот асфальт укладывали в самый подходящий для этого период – в январский снегопад, так что ничего удивительного я в этом не заметил. Спустя некоторое время, пронесшееся для меня со скоростью ветра, я добрался до окраины своего микрорайона. Посмотрел на время – 2:15. Неплохо, добрался даже быстрее, чем ожидал. Вспомнив про телефон, я решил позвонить своему приятелю, жившему неподалёку. Благо он ведет ночной образ жизни и я мог не боясь звонить ему. Пока шли гудки, я блуждал глазами по окнам дома, стоящего по правую руку от меня. Происходившее дальше с лёгкостью можно назвать картиной какого-нибудь сюрреалиста, но никак не реальностью. Обо всём по порядку.

В окне пятого этажа я увидел человека, который сидел на подоконнике. Видно, сидеть для него было слишком скучным занятием, и он решил на этот самый подоконник встать, при этом вперив свой, как мне показалось (а впоследствии и выяснилось) безумный взгляд в меня. Я пребывал в недоумении. “Он что, драки хочет? Тогда для этого ему нужно спуститься!”- подумал я. Похоже, что он меня прекрасно понял. Выпрыгнув из окна, этот ловкач хватается за водосточную трубу, и, скользя по ней с ужасным грохотом, оказывается на уровне моих глаз в метрах 20 от меня. Я шокирован. Дальше - больше. В окне, из которого только что выпрыгнул любитель водосточных труб, появляется его брат-близнец! Это стало очевидно не только из-за его внешности, но и из-за поступка, который он совершил – прыгнул вслед за своим проклятым братцем! Быть может они решили повторить кое-что из репертуара бродячих циркачей, приехавших в наш городок двумя днями ранее. Но этот, второй, похоже, смотрел выступление невнимательно, так как приземлился на землю рядом с домом, где обычно сажают деревца или кустики жители дома. Кто-то скажет: ”здорово, он же приземлился, значит, он тоже неплох!”. Да, здорово, только в том случае, когда приземляешься на ноги. Парень перепутал землю с водой и показал десятибалльный прыжок, стоивший ему жизни. Как я тогда подумал. Оказалось, что трюк был не в прыжке, а в его последствии. Это самое чудо смогло подняться на ноги, причем с такой ловкостью и прытью, будто не он только что влетел головой в землю с пятого этажа. Насчёт головы – выглядела она так себе, в основе своей из-за того, что она была в крови. Добавило красок то, что звезда этого шоу медленно, но уверенно шла в моём направлении, видимо, чтобы дать автограф. Я был обескуражен, но нашел в себе силы для того, чтобы стремглав умчаться прочь.

Прошло немало времени с тех пор, но я до сих пор не могу дать себе ответ на простой вопрос – явь это или сон? Приятель, которому я звонил в начале этого представления братьев-акробатов, сказал, что слышал в трубке громкий звук, будто “я забор ломал”. Дом этот обходил стороной и заодно бросил пить – так, на всякий случай.

Мне почти шесть лет. Начало лета. Родители бегают по квартире суетясь, собирая чемоданы. Мама покрикивает на отца, он, как обычно, курит, курит свой "Беломор" и совершенно спокойно ставит чемоданы к порогу. Сели на дорожку.
Вокзал, душный поезд, такси.
Солнце, пальмы, пляж и море. Море. Шум прибоя, голоса пляжа, самое вкусное на свете мороженое в металлической чашечке, политое сиропом, мама в красивом цветном платье и отец в дурацкой соломенной шляпе все курит свой "Беломор" - это было там, на море, так здорово, и лучшего места я, ребенок, не мог себе представить. Но дельфинарий - это особое волшебное место. Белые дельфины. Их голоса продолжали звучать у меня в голове, когда я уже засыпал вечером в нашем домике. Домик был небольшой. Кухня с диванчиком, где я и пытался уснуть, вспоминая дельфинов. И комната мамы с папой, где они что-то обсуждали спокойным тоном. Под говор родителей я уснул.
Грохот, крик, визг, звон посуды, топот. Я не могу ничего понять. Мама швырнула меня под стол и велела сидеть молча. Я зажмурился и закрыл уши. Тишина. Сколько я так просидел, сложно сказать. Открыл глаза, все вокруг было перевернуто, а мама с папой спали. Я лег на диванчик в кухне и уснул. Когда я проснулся, было уже, или еще, темно. Мама гладила меня по голове, а папа просто стоял в дверном проеме и смотрел мне в глаза таким тяжелым взглядом, словно я провинился. И каким-то голосом, словно звук из трубы, говорит:
- Отпусти его, мать, нам пора идти.
В какие-то доли секунд мы оказались на пляже. Ярко-желтый песок согревал мои ноги, небо было бесконечно лазурное с ослепляющим солнцем в высоте. Как только я подошел к морю и коснулся ногами воды, меня резко откинуло. Я быстро и глубоко куда-то падал. Был дикий страх, я зажмуриваю глаза. Темно. И я боюсь открыть глаза и пытаюсь их приоткрыть, боясь увидеть, куда я провалился. Приоткрыл глаза, больничная палата, рядом бегают врачи, бурно обсуждая меня.
Заключение. Потеря сознания в ходе обезвоживания организма. Моих родителей убили грабители, согласно судебной экспертизе они были мертвы более 23 часов на момент, когда меня обнаружила хозяйка домика, и я более суток один находился в домике с трупами. Но, как я описывал, они были для меня живые, и мертвых я их не помню. Может, это была защита детской психики и мое подсознание сработало именно так. Но, будучи сейчас уже взрослым мужчиной, я продолжаю верить, что родители сильно любили меня и были со мной столько, сколько могли себе это позволить

15 марта.
Купил новые обои себе в туалет. Довольно милые, синие, с дельфинами. Приметил на обоях красивое место - центр круга из пяти дельфинов. Туда и прикрепил рулон.
16 марта.
Почему то когда ссал чувствовал какой то холод. Вроде больше ничего необычного.
18 марта.
Когда сидел на унитазе - заметил чуть выше двери какие то грязевые разводы. Надо будет помыть.
21 марта.
Странно, но разводы опять вернулись. Не пойму, в чём дело... Создам тред на дваче.
23 марта.
Крепление для рулона переместилось из круга. Странно всё это
24 марта.
Посмотрел, крепление на месте, а вот дельфины сместились. Странно всё это.
25 марта.
По ощущениям дельфины выросли. Также стало больше "хмурящихся" дельфинов (на моих обоях есть 2 вида дельфинов - обычный и "хмурящийся", смотрящий вниз). Разводы отмыть не выходит уже пятый день. Выбрал одного обычного дельфина, буду за ним наблюдать, потому что тут что то не так.
26 марта.
Дельфин, за которым я наблюдал (дальше буду называть его 11) в длину 3,8 см. Вроде бы ничего не поменялось. Видимо у меня стресс или что то в этом роде.
28 марта.
Разводы стали принимать какую то форму. Пока не могу понять. И ещё идёт какой то странный запах...
30 марта
1 стал 4,1 см. И судя по виду сместился. Запах стал ощутимее.
2 апреля.
Посмотрел канализационный стояк. Запах точно не оттуда. По ощущениям пахнет смесью рыбы и какого то... лака?
4 апреля.
1 стал 4,5 см, остальные дельфины тоже выросли. Запах усилился, разводы принимают форму какого то непонятного лица. О мурашках вообще не говорю.
6 апреля.
Спросил можно ли вернуть обои с дельфинчиками и получить деньги назад. На меня посмотрели как на ебанутого и сказали, что никаких обоев с дельфинами здесь не было и таких вообще никогда не выпускали
7 апреля.
1 изменил лицо и переместился. Заказал новые обои, сказали будут через пару дней. Ещё заметил какие то маленькие дырочки в этих обоях. Запах стал ещё ощутимее.
8 апреля.
Обои должны привезти завтра. За дельфинами уже не слежу, но на вид все изменили лицо. Разводы перемещаются на глазах, думаю скоро будет какая то конкретная форма. Дырочек стало очень много.
9 апреля.
РАЗВОДЫ ВЫГЛЯДЯТ КАК МОЁ ЛИЦО ДЫРОЧКИ НАЧАЛИ ПОЯВЛЯТЬСЯ В ГЛАЗАХ У ДЕЛЬФИНОВ ИЗ НИХ СОЧИТСЯ ЕЩЁ БОЛЕЕ СИЛЬНЫЙ ЗАПАХ МНЕ СТРАШНО БОЮСЬ ЗАЙТИ ПОМЕНЯТЬ ОБОИ
10 апреля.
Вчера слишком сильно испугался. Завтра буду менять обои. Правда слышу какие то стуки за стенкой кухни (она у меня через стенку от туалета), но думаю это соседи.
11 апреля.
ТВОЮ МАТЬ СТЕНЫ В СЛИЗИ ОНА ИДЁТ ИЗ ДЫР ДЕЛЬФИНЫ ВСЕ В СЛИЗИ ЗА СТЕНОЙ КАКОЙ ТО СТУК Я НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ Я НЕ ЗАЙДУ В ЭТОТ ТУАЛЕТ
12 апреля.
Кто то зажёг свет в туалете, хотя я живу один. Всё пропахло рыбой.
........
........
........
15 апреля
lenta.ru:
В московской канализации нашли изувеченный труп 25летнего мужчины, замотанный в обои с дельфинами. Всё мясо на теле объедено, от обоев исходит сильный запах рыбы и ацетона.
16 апреля.
OP дельфинотреда:
Лол, хз что за хуй сдох, но тред изначально был толстотой. Кстати, я эти обои с дельфинами продать собираюсь, нужны кому нибудь?

Вкачу эту графомань сюда

Была у меня одна маленькая привычка - по ночам смотреть на собак, что бегают во дворе. Серый скучный двор, утопленный в колодце не менее серых брежневских девятиэтажек. Посереди двора - старая, разбитая детская площадка. Никаких детей там уже давно нет, порой только молодёжь ошивается с очевидной целью культурно провести время за бутылкой пива. А ещё у нас в районе огромное количество разных собак - ничем не примечательных бесхозных шавок. Абсолютно безобидные собачки, питаются мусором и паразитируют на сердобольных бабушках.

Вернусь к площадке. Она огорожена двухметровым забором-сеткой, выкрашенным в советский зелёный цвет. Ну, как выкрашена - краска за последние десять лет вся облупилась и сползла, обнажив коричневое от ржавчины железо. Очень тесная площадка заставлена стандартным для детских спортинвентарём - горка, качели, турнички и прочее; и всё это обильно дополнено "красивым" декором из шин. Ничего, казалось бы, интересного - за исключением большой деревянной фигурки то ли волка, то ли собаки. Если я правильно помню, её поставил дедок из соседнего подъезда. Он работал плотником, а в свободное время вырезал очень хорошие деревянные фигуры из цельных толстых брёвен - потом продавал их на городских ярмарках. Преставился дед несколько лет назад.

С момента его смерти стали происходить странные вещи. Помните я говорил про собак? Два года подряд псы стали гостить у своего деревянного собрата. По ночам прибегали на площадку, садились в круг перед деревянной фигурой и бдили, потом под утро разбегались - поодиночке. Такие собрания пробудили во мне впечатлительном интересные размышления. В моей голове рождались мысли, что каждый из этих псов - вожак своей блохастой стаи, что эти ночные собрания на самом деле очень важные переговоры, на которых canes разделяют сферы влияния над нашим районом. Или может я лицезрю зарождение некой собачьей религии? Каждую ночь я рождал множество догадок о предназначении этих собраний, каждую ночь я наблюдал за ними - и вынашивал всё более и более невообразимые идеи. Я наблюдал, как псы общаются друг с другом. Как они порой игриво приплясывают на месте - вместе, всем сборищем. Как они воют в лунные ночи и как они, будто преклоняясь, ходят вокруг своего тотема.

Мои наблюдения могли бы продолжаться долго. Но, в один момент мне пришлось уехать из города. Было очень жаль прощаться с ночными собраниями, пусть я и был всего лишь незваным наблюдателем. Обратно я вернулся спустя года два. В тот же серый район, в те же серые многоэтажки. Но что-то изменилось. Район будто вымер - нигде не было собак. Мохнатые псы больше не бороздили улицы, не грелись на горячем от солнца асфальте, не таскали отбросы с магазинных мусорок. Их просто не было. С небольшой тревогой я поспешил на детскую площадку. Она была такой же как и в день моего отъезда - впрочем, как и во все предыдущие годы. Только вот на зубах деревянного пса красовалась тёмная, засохшая, въевшаяся кровь.

>>433408
Однажды вечером анон решил потролить паранормач и сфоткал на обоях в туалете двух разных дельфинов: одного хмурого, другого веселого. Обои поклеила ещё мамка, когда была жива, и они достались анону в наследство, вместе с нарисованными дельфинами и рыжим от ссанины и черкашей унитазом, в котором постоянно клокотала вода, когда соседи сверху сливали своё сранье. Закинув фотки в тред, анон уютно расположился за монитором в предвкушении выхватить лулзов с доверчивых собратьев по борде. Свет от монитора падал на стену, оставляя на ней огромное чёрное пятно в виде тени анона. За окнами давно не ездили машины, не ходили прохожие, лишь мёртвый жёлтый свет уличных фонарей спокойно лился сквозь стёкла. Из туалета донесся звук, будто в унитазе булькнуло, и затихло. Анон вспомнил, что он уже часа три как не ссал и не мешало бы сходить отлить. Сделав над собой усилие, он встал и направился к туалету, отбрасывая на стену огромную чёрную тень. В полной темноте он вытащил над унитазом хуй и долго стоял, стараясь выдавить хоть каплю. По спине отчего то бегали толпы мурашек и лил холодный пот. Нет, не могу так. Анон быстро высунул руку за дверь и включил в туалете свет. Когда он отвернулся от унитаза и потянулся до выключателя, ему показалось, что внутри опять булькнуло. Он долго всматривался в ржавую обоссаную дырку, в которой колыхалась мутная тёмная вода. Заебали эти соседи сливать, и хули им не спится то в час ночи? Кое-как отлив, анон ощутил затылком, будто на него кто то упрямо смотрит. Обернувшись, он мельком глянул на стену и обмер от ужаса. У всех дельфинов было злое выражение лица, кровожадное, как будто они хотели его разорвать. Но ведь ещё пару часов назад они были абсолютно разные! Анон попятился из туалета. В черепной коробке зазвучал хор противных угрожающих голосов. "Мы тебя выебем, выебем, пидарас! Мы тебя съедим. Мы здесь, мы близко. Мы сейчас выберемся, и тебе пизда, уебок! Мы хотим мяса, мы будем рвать твоё мясо. Видишь, какие у нас острые маленькие зубки? Мы так давно не ели мяса. Сядь жопой на унитаз. Ну пожалуйста! Свежее сочное мясо!.." Анон в ужасе выбежал из туалета и спрятался в кухне. Было жарко, хотелось пить. Залпом осушив почти полчайника воды сразу, он сидел и прислушивался к звукам из туалета. Хотелось ссать, но в туалет идти было страшно, поэтому он не придумал ничего лучше, как достать из-под раковины трехлитровую банку, в которой мать обычно солила грибы, и ссать в нее. Унитаз снова глухо забормотал, забубнил. Шлеп. Раздался глухой шлепок, будто что-то тяжёлое и мокрое выпало на пол. Анон с ужасом вспомнил, что не опустил крышку унитаза после того как поссал. Ужас накатывал волнами, холодный, липкий, как кожа дельфина. Свежее мясо. От ужаса он не мог пошевелиться, и смотрел, как в конце тёмного коридора медленно открывается дверь из туалета и что-то тяжёлое шлепает по полу. Мы хотим мяса. Поиграй с нами. Почему ты никогда с нами не играл и только смотрел на нас своими выпученными глазами, когда срал? А ещё кончал на стену и обмазывал малафьей наш уютный водоемчик. Мы хотим поиграть с тобой...
...Анона, вернее, то, во что он превратился, нашли лишь через месяц, когда нестерпимая сладкая вонь от его разбухшего, разлагающегося трупа повалила через вытяжки к соседям, не давая им дышать. Он полусидел-полулежал в углу кухни, с огромным раздувшимся чёрным членом в банке с прокисшей горькой мочой, нестерпимо вонявшей на всю квартиру. Все его тело было изорвано будто пилой с мелкими зубьями, местами до костей, по всему полу растянуты кишки, а засохшие следы крови вели к унитазу, где и обрывались. В протоколе так и записали: "одинокий проживающий в этой квартире извращенец долго резал сам себя и дрочил перед смертью, опустив хуй в банку, после чего скончался от обильной кровопотери и рваных ран брюшной полости, несовместимых с жизнью".

Авторское графоманское говно к вашим услугам.

- Ко мне этой ночью приходила мама.
Собрание в этот день было по неординарному поводу. Нас созвала бабушка под странным предлогом. Я окинул взглядом присутствующих в комнате людей. Друзей у бабки не осталось, но была семья. Собирались мы не очень часто, в основном по праздникам: дни рождения, новый год, рождество, пасха. Сегодняшний случай был из ряда вон. Бабуля всполошила всех, до кого смогла дотянутся. Дядю, двух дочерей. Одна из которых них – моя мама. Вторая давно покинула наши края и перебралась поближе к столице. Но в этот раз она гостила у нас вместе со своей дочерью, моей двоюродной сестрой, которая тоже тут присутствовала. И меня.
- Ба, ты в своем уме?
- Это была она. Я видела ее так же, как вас сейчас. Прошла по комнате от двери к окну и назад. Вышла и пропала.
Мы переглянулись. Сестра заулыбалась. Стало ясно: старая выжила из ума и ей мерещатся покойники.
- И запах, - продолжила она, - Запах земли и чего-то сладковатого.
«Ага, значит не только зрительные галлюцинации. Кажется, дело плохо.» - подумал я.
Повисла пауза. В этот миг каждый думал о своем. О предстоящих хлопотах с бабушкой, в основном. Мы прекрасно понимали, на чьи плечи упадет забота об «угасающем рассудке».
«А может все не так плохо и это был призрак?» - подумал я. И пусть я не являюсь приверженцем какой-либо религии, отрицать существование чего-то «иного» никогда не брался.
- Она приходила за мной, да? З-звала меня уходить? Наверное, мое время пришло? – надрывающимся голосом, разорвала повисшую тишину бабуля.
- Что? Перестань. Не смей так говорить! – вмешалась мама.
- Да и к тому же, умершие приходят во снах и зовут за собой. Она пришла не во сне и никуда не звала тебя. Верно? Да и откуда знать, что это была именно твоя мать? – поддержала и развила мысль крестная.
- Правда. Но это точно была она. И с ней еще люди были. За окном. Они шли вверх, точно души.
- Хорошо, что не вниз. Праведная жизнь дает свои плоды. В аду тебя не ждут. – ухмыльнулся дядя.
-Заткнись! – прервала его мама.
Да. Психические расстройства – вещь неприятная, но нужно как-то успокаивать человека. Я, ухватившись за «призрачный» спасательный круг, подсел к бабушке:
- Ба, если это был призрак, то тебе нечего бояться. Призрак – по сути отпечаток человека. Его эмоций. – Меня чуть заметно передернуло. Это было очень размытое и не совсем верное описание сути «призрака», которого я придерживался. Можно было бы развить эту тему гораздо глубже, но вряд ли я был бы понят старушкой. Но нам в данный момент не требовалось вдаваться в мои теории о загробной жизни, – Знаешь что, в следующий раз, если она явится, попробуй с ней поговорить. Наприме-
- Да как же я с ней заговорю? Она ж умершая! Нельзя с мертвяками говорить, за это сразу в ад!
- Ага, в ад, но это не мешало тебе искать бабок-колдуний и лечить у них свои болячки, - вмешался дядя.
- Тихо ты! – зашипела на него мама.
У бабушки странное представление о «потустороннем». Всю сознательную жизнь она провела в церквях. Православие стало ее отдушиной в этом мире. Но с возрастом это превратилось в манию, одержимость. Все вокруг колдуны. Всюду «черные» люди. Крести все и вся. Баночка со святой водой – главный оберег. Без него – никуда. Куда бы она ни шла – перекрести проход и окропи святой водой подозрительную землю, скрещенные ветки на земле или иной подозрительный предмет. «Почему все говорят, что я ведьма?» – сокрушалсь каждый раз бабушка, услышав краем уха разговоры приподъездных бабок. – «Я же только добра хочу.» К слову, все эти ритуалы и общая нелюдимость бабушки, со стороны действительно могли создать видимость старой ведьмы, в прямом смысле слова. Странный бумеранг. «Все незнакомцы – колдуны» – кредо бабушки – ударило ее саму. И как бы это парадоксально не звучало, но к колдунам бабуля обращалась с завидным постоянством. То порчу снять, то гипноз наложить. И предлагала всем обратиться к ним – колдунам.
«Надо тебе к бабке сходить, на тебе порча.» – одна из любимых ее фраз.
«Вот, иконку приложи, пройдет» – делит с предыдущей первое место.
И вот эта двоякость умудрялась в ней уживаться. Все вокруг «черные», колдовать нельзя, но к колдунам обращаться можно. Пост соблюдать - куда без этого? Бог защитит от всего, кроме чертей и колдунов. Их обязательно надо бояться. Эти взаимоисключающие параграфы никогда не волновали ее.
- Нет, ты не поняла, - продолжил я, - Призраки, они не просто так приходят в наш мир. Всегда есть какая-то цель визита. Наверное, она что-то хотела сообщить тебе. Но души не могут напрямую с тобой общаться. Попробуй задать ей вопрос, на который можно жестами ответить «Да» или «Нет».
- Страшно. – потупив взгляд вздохнула бабуля.
И правда, страшно. Не знаю, смог ли бы я сам заговорить с призраком при встрече. Раздавать советы – пустяковое дело. Хотя, вспоминая свой прошлый опыт встреч с паранормальным – не смог бы. Тогда, по крайней мере, не смог.
- Да, страшно. Но сейчас-то все хорошо? – поинтересовалась мама.
- Да, доченька. Вы, наверное, голодные все? А у меня и вкусного-то совсем нет. – забыв свои переживания засуетилась бабушка.
- Да ничего, ма, - вмешалась крестная, - мы сейчас сходим, купим чего-нибудь.
- А ты, - сказала она дяде, - Останься с мамой. А то мало ли что.
- Ага, придет старая с косой, друзьями и баяном. – отозвался дядя.

>>434641
Я, сестра, мама и крестная засобирались в магазин. На улице стояла страшная жара. Солнце палило уже который день подряд и ни единого дуновения ветра. Стандартная погода для юга России.
- Вон, смотрите, автобус! Нас ждет! – обрадовалась сестра.
Автобус был, на удивление, пуст. Обычно в это время полно народу. В основном – старики со старухами, умудряющиеся таскать тюки в четыре раза тяжелее них самих.
Внутри автобуса было прохладно и как-то темновато. Учитывая яркое солнце, отсутствие кондиционера и тонировки на окнах – зрелище странноватое.
- Хорошо тут у вас. - прокомментировала мама.
«Видимо, только я обратил внимание на окружающую обстановку»
- Странный автобус. – сказала сестра.
«Ага, значит показалось не только мне»
- И запах. – продолжила она.
- Да, - сказал я, - пахнет землей…
- И чем-то сладким. – закончила за меня фразу сестра.
- Перестаньте. Не нагнетайте! Обычный запах для дачного автобуса! – оборвала нас мама.
Я посмотрел в окно. Обычный, ничем не примечательный пейзаж. Незасеянные поля, больше походящие на выжженную пустошь. Редкие покосившиеся домики. Слева от меня мама и крестная обсуждали, что же теперь делать с бабушкой. А если все повторится? Понятное дело, предстоит лечение, а то и чего хуже. Никто не хотел иметь под боком дееспособного родственника с галлюцинациями. Проскакивали в разговоре мысли и про призраки. Являясь людьми открытых взглядов на всякого рода «чертовщину», мы всегда сперва стараемся найти логическое объяснение любой непонятной ситуации. И в этот раз мы готовились вовсе не к контакту с загробным миром.
- Эй, а почему мы не взяли ту бабушку? – крикнула водителю сестра.
- Нечего ей тут делать. Тут остановки нет, проезд она не оплатит, будет полчаса свои баулы поднимать. Только время потеряем. – пробурчал водитель.
Я ухмыльнулся. Будучи в прошлом водителем на общественном транспорте, мне прекрасно была понятна логика водителя. Водитель?! Я украдкой взглянул на него. Еще одна странность, на которую я не обратил внимание. Старая, пыльная, поношенная одежда не была чем-то необычным в среде «автобусников», но его непонятный загар, с оттенками серого и пустой, рассеянный, водянистый взгляд заставил мое тело покрыться мурашками. «Хватит нагнетать!» - прозвучал у меня в голове голос мамы. Я с ним согласился. С таким подходом самому в дурку недолго прописаться.
Доехали до города без остановок. Выйдя из автобуса, не смотря на все его «особенности», мне захотелось вернуться назад. Палящее солнце и не собиралось униматься. На мгновение остановившись в зените, оно пошло на убыль. На небе – ни облачка. Впереди еще минимум 5 часов адской жаровни.
«Не сдохнуть бы до магазина» - эта мысль преследовала меня всю дорогу. И запах. Запах земли и чего-то сладкого. Нет, это лето точно меня доконает.
Толкнув двери провинциального «универсама», я чуть не взвыл от счастья. В нем было прохладно и темно. Темнее и холоднее, чем должно быть, да и кого волнует? Я спасся от зноя. Дожидаясь, пока мои спутники закончат покупки, я рассматривал пол и пытался остыть по максимуму.
- С вас четыреста восемьдесят три рубля. – вырвал меня из дремы голос кассирши.
Кассирша! Сероватый загар, водянистый взгляд в никуда. И как я сразу не заметил? Темно и холодно, как в автобусе. Не смотря на холод, меня прошиб пот.
- Призрака увидел? – съязвила сестра.
- А? Нет, просто, кажется, перегрелся. – ответил я.
- Ну что, идем домой? – спросила крестная.
- Конечно. Я не собираюсь шляться под этим проклятым солнцем. – ответила за всех мама.
Кажется, они не обратили внимания на все странности. Ну и хорошо. Наверное, я и правда «нагнетаю». Перегрелся и вижу закономерности там, где их нет. Поглощенный этими мыслями я совсем не заметил, как мы сначала сели, а потом вышли с автобуса. Черт, надо быть внимательней. В этот раз я забыл рассмотреть водителя. Может, оно и к лучшему. Сомневаюсь, что я смог бы вынести еще один водянистый взгляд и сероватый загар.
- Ну, как там мама? – спросила крестная дядю, когда мы вошли в дом.
- Тебя переживет. – ответил он, - Вон, посуду домывает.
- Ну и замечательно. – выразила общую мысль мама.
Женская часть нашего собрания принялась осваивать бабушкину кухню.
- Не придумали там, что со старой делать будем? – обратился ко мне дядя, - Наверное, стоит показать ее кому-то квалифицированному?
- Ну, не знаю. Сначала посмотрим. Если повторится – будем предпринимать что-то. Сейчас-то она нормальная?
- Вроде бы. По крайней мере в ваше отсутствие я ничего за ней не заметил.
- Поживем-увидим. – закончил я.
Ожидая ужина, я прокручивал воспоминания о прошедшем дне. Рассматривать их как отдельные события у меня не получалось, как я ни старался. Все казалось притянутым за уши, но так идеально притянутым, будто так и надо. Разные одинаковые события. Слишком разные, чтобы быть одинаковыми. Слишком одинаковые, чтобы быть разными.
- Жрать иди. – вырвала меня из круговорота сознания сестра.
За столом кусок в горло не лез. Нет, надо что-то съесть. Целый день без еды, под палящим солнцем, да и весь этот поток информации израсходовали почти все мои и без того скудные запасы энергии. Стало заметно прохладнее. Солнце стремительно приближалось к горизонту. На улице послышалось какой-то непонятный шум и гомон.
- Эй, что там у них, парад? – спросил дядя.
- И опять воняет. – сообщила сестра.
«Запах. Земли и чего-то сладкого. Опять. И холодно… Как в автобусе и магазине.» - за мгновение пронеслось у меня в голове.
Я подорвался к окну. К этому моменту вокруг него собрались уже все. На улице в легкой дымке были люди. Сероватая кожа, водянистый взгляд. И все они шли вверх.
- Вы тоже это видите? – спросила мама.
- Люди. Идут вверх. – чуть слышно прошептал дядя, - ЛЮДИ! ИДУТ! ВВЕРХ!
- Не кричи! Вдруг они нас заметят. – испугано сказала крестная, - Надо отойти от окна.
Все разошлись по комнате, не в силах вымолвить не слова. Я стоял спиной к ним и все еще смотрел в окно. События дня проносились в голове. Я не накручивал. Бабушка не сошла с ума.
За спиной раздался визг.
- А ЭТО ЕЩЕ КТО?! – кричала сестра.
Посреди комнаты стояла маленькая девочка.
- Как она сюда попала?
Она стояла и смотрела в мою сторону. Смотрела своими голубыми, невидящими глазами. Ужас сковал мое тело. Я сделал единственное, что пришло мне в голову. Не помня себя, я размахнулся и пнул ее. Девочка беззвучно отлетела к стене и исчезла.
Все смотрели на место, куда только-что приземлилась девочка. Туда, где ее не было.
Оцепенение постепенно проходило. Тут я осознал свою ошибку.
-Черт, надо было попробовать поговорить с ней. Сам же предлагал. – вслух подумал я.
- Хватит с меня! МЫ УХОДИМ! – закричала мама и вышла в коридор. Но тут же вернулась бледнее смерти.
- Выйди в коридор… – отрешенно сказала мне она.
Мурашки пробежали по всему телу. Еле передвигая ноги, я вышел в коридор. На стене, размером с блюдце, было два голубых глаза. Глаза той девочки. В этот раз они в упор смотрели на меня. Внутри все похолодело. Я хотел бежать, но не мог. Хотел закричать, но воздух застрял в глотке…
Вскочил и открыл глаза. Темнота комнаты почти мгновенно отрезвила меня.
«Всего лишь сон. Один из тысячи.»

Мне часто снятся ебанутые сны. Этот переплюнул многие. Не могу не поделиться.

Вот и наступило лето. Очередное лето в моей скучной серой жизни. Я перестал ему радоваться так, как я радовался прежде - кое-что в моей жизни изменилось. Я сломался изнутри, мой мозг отказывается воспринимать реальность объективно, я не открываю окна по ночам, хоть и живу на четырнадцатом этаже, когда я возвращаюсь домой, то запираю дверь на все замки и стараюсь не покидать дом более одного раза в день, да и то ненадолго. Я стал замкнутым, сильно похудел, теперь я реже общаюсь со знакомыми, друзьями. Но кажется, ты - тот кому я должен, даже обязан рассказать с чего всё началось. Так лучше сядь, налей себе чаю и слушай - я расскажу тебе все....
А началось всё в первых числах июня. Я закончил учебу в школе, сдал экзамены на достаточно хорошие оценки и отправился во взрослую жизнь. До призыва у меня оставался еще целый год, а следовательно- летом я мог не париться насчет армейки и отдыхать со свободной душой.
Это лето обещало быть тёплым и в голове у меня уже начинали появляться планы того, как я буду отдыхать. Мысли мои прервал неожиданный звонок. Похлопав себя по карманам джинс я обнаружил мобильник в правом кармане, я схватил его и взглянул на экран: звонила Ксюха. Ухмыльнувшись я нажал кнопку ответа и поднес сотовый к уху.
-Привет Макс, ты занят?
-Привет, да не особо, а что?
-Не хочешь прогуляться вечерком? Учёба окончена, вставать с утра вроде никуда не надо... Что скажешь ?
-Конечно хочу, во сколько?
-В семь, у Парка Победы.
-Отлично, буду.
Если бы я тогда знал, что совершаю ошибку, которая перевернет мою жизнь с ног на голову. Если б я знал...
Ровно в семь часов вечера я был на месте, а Ксюша как обычно опаздывала. Прошло полчаса, а её всё еще не было. Похолодало, чтобы согреться я решил походить кругами: авось хоть чуть теплее станет - одет я был легко, так как прогноз обещал тёплую погоду.
Неожиданно карман завибрировал - пришло сообщение. Как оказалось - от Ксюхи. Честно говоря, я был несколько шокирован: она писала, что не сможет сегодня прийти.
Нельзя сказать насколько я был зол. Ну, по крайней мере цензурно это не выразить.
Дорога домой пролегала через парк. Эх... Как говорится "Ничто не предвещало беды". Было светло, да еще и начало потихоньку теплеть. Всё еще вспоминая во всех подробностях родословную моей возлюбленной я пошел по дорожке. Слегка дул теплый летний ветерок и листва на деревьях колыхалась. Вдруг я заметил некий бесформенный смилуется промелькнувший в тени деревьев. Так как я человек с детства залипавший на фильмы ужасов, то в моём мозгу сразу стали прокручиваться виденные мною сотни раз сюжеты. Немедленно развернувшись я пошел в обратную сторону, как вдруг услышал тихий звон. Он быстро приближался со стороны парка наиболее заросшей деревьями. Я ускорился.
-Молодой человек! Молодой человек! Постойте !
Я обернулся и увидел велосипед. Судя по внешнему виду ему было лет столько же, сколько и его наезднику - а тому я бы мог смело дать за 60.
-Молодой человек! Не подскажете в какой стороне здесь выход?
-Да, конечно. Вам нужно ехать прямо по тропинке, никуда не сворачивая.
-Ой спасибо! А то стар я стал, решил проехаться на велосипеде, да запамятовал где выход расположен... Еще раз вам спасибо!
Старичок укатил, а я вдруг задумался - что-то с ним было не то. Манера речи - устаревшая, но для человека его возраста это нормально. И тут я понял. Было что-то потустороннее в его взгляде. В памяти я прокручивал его лицо. Его глаза, точно! В них чувствовался мертвенный холод, будто внутри его черепной коробки внезапно открылся портал в Вальгаллу.
Вспомнив в какую сторону укатил пенсионер, я направился туда, куда я шел изначально, как вдруг, откуда то со стороны тропинки, по которой я отправил странного старичка, раздался тихий шёпот. Будто несколько голосов повторяли одни и те де слова одновременно. Сказать что я запаниковал - значит ничего не сказать. Я, судорожно глотая, помчался со всей прытью ко второму выходу из парка, который в свою очередь, должен был меня вывести в оживленный район города, где я был бы в безопасности.
Я бежал, бежал так, что наверное мог бы побить олимпийский рекорд по бегу на длинные дистанции. Шепот не преследовал меня.
У выхода я остановился, пытаясь отдышаться - мои легкие как будто разрывало изнутри. Продышавшись я поклялся больше не посещать этот дьявольский парк и отправился домой, чтобы спокойно заварить себе чаю и залипнуть на сериал.
Хах, я думал что легко отделался. Но спустя несколько дней голоса проникли в мою ванную. Теперь я слышу их каждый день, они сводят меня с ума. Кажется, будто они уже внутри моей головы. Сегодня их нет, но зато кто-то стучится в мою дверь. Я бы подошел, но в нее стучат изнутри...
Зачем я тебе это рассказал? Да потому что ты единственный из моих гостей, кто хоть чуть-чуть похож на человека. Господи, прекрати улыбаться, твоя улыбка в полных шестьдесят четыре зуба меня смущает. И да, пожалуйста, не мог бы ты слезть с потолка? Не порти мне квартиру пожалуйста! Я и так скоро стану одним из вас... Я знаю что это ты - та хрень за шкафом, что мешает мне спать, глядя на меня своими мерзкими красными глазками. И не дай мне Господь завтра проснуться...
Кажется кто-то писал: "Не бойся страхов, живи с ними, ибо они - неотъемлемая часть жизни", так вот, не бойся дяди живущего под кроватью, знаешь, ведь раньше он был таким как ты. И тётя, что по ночам смотрит тебе в окно - тоже была ребенком и чего-то боялась. Но теперь... теперь твоя очередь стать чьим ночным гостем.
Тили-тили бом, закрой глаза скорее, кто-то ходит за окном и стучится в двери...

Моя первая паста, аноны, так что не горите сильно.

========================================

Не люблю я осень. Мокро, грязно, да еще и темнеет рано. Раньше, когда я только поступил на учебу в универ, у меня дома каждый вечер ошивались друзья. Но сейчас ... сейчас всё изменилось. Я не стану это никому рассказывать, сожгу этот лист и лягу в ванну, предварительно вскрыв себе вены.
Всё случилось несколько часов а может и дней назад. Начало банально как завязка в плохом фильме ужасов: Первые числа сентября, выходные, решили мы с одногруппниками рвануть на пикник, шашлычка покушать. Арендовали небольшой домик за городом, что самое удивительное - почти задаром, доехали без особых проблем, учитывая что водитель из меня так себе . Домик который мы сняли оказался очень даже неплохой, два этажа, подвальчик даже кухонька, хоть и состоящая из газовой плиты работающей на пропане, присутствовала.
Мы разобрали вещи из машины, покидали их на втором этаже и устроились на веранде . Тепло, солнце грее, что еще нужно человеку? Полежав часок Машка и Настя побежали купаться в небольшом водоёмчике, расположенном метрах в двухстах от дома, а Антон решил разжечь мангал чтобы приготовить шашлыки, заботливо закупленные вашим покорным слугой. Я, от нечего делать, решил побродить по близлежащей местности . Ничего интересного кроме залежей старых обгоревших досок я не нашел, но что-то в в них привлекло моё внимание. Решив подойти ближе я увидел что-то металлическое, что блестело среди всего этого разнообразия цветов гниющего дерева. Нагнувшись я обнаружил небольшое зеркальце, как мне показалось на первый взгляд - игрушечное. Немного помявшись и всё-таки решив, что зеркальце никому не нужно, я сунул его себе в карман и поплелся к дому, откуда уже вовсю веяло запахом коптящегося мяса.
Вернувшись к дому я обнаружил, что ребята уже изрядно нажрались и Антон беззастенчиво клеил Машу. Заметив меня он улыбнулся в полный рот, и, видимо, хотел мне что-то крикнуть, но изрядная доза алкоголя в крови взяла своё, и все что я смог расслышать было:"Н-та ! Ди жрать !". Я без тени смущения пристроился рядом с Настей и, взяв себе бутылку "Балтики ", присоединился к ребятам в поедании шашлыка и употреблении спиртного. Мы не заметили как вдруг стемнело, резко подуло холодным ветром. Так как одеты мы были легко - по-летнему, продрогли мы быстро, и, залив остатками пива мангал мы отправились в дом, проводить беззаботную ночь. Мы с Настей устроились на первом этаже, а Андрей с Машкой на втором. Похоже что "Балтика"исполнила своё темное дело и Андрей со своей пассией быстро отрубились. Настю же наоборот развезло и мы занялись тем о чем не принято рассказывать детям. После того как мы закончили , Настя закуталась в одеяло и уснула, а я решил проверить дверь. Вспомнив, что фонарь я забыл дома, я взял зажигалку, и,спотыкаясь о половицы, таки пошел к пункту назначения. Я не знаю почему я вспомнил про дверь,ибо дома я всегда ложусь спать будучи уверенным что закрыл дверь. Сейчас же мне вдруг стало жутко и я подошел к двери, подергал ручку, и понял что она открыта. Матернувшись, я нащупал ключ в замке и провернул несколько раз. Успокоившись я пошел к Насте, но вдруг услышал легкое поскрипывание от двери, как будто кот скребется или крыса. Забив на это - мало ли котяра из соседней деревни пришел, и скребется я лег под одеяло и обнял девушку . Она крепко спала и меня тоже начало клонить в сон. Закрыв глаза я услышал уже более явный скрежет, на этот раз по стене дома. Он как будто двигался снизу вверх. Вот - только что он был на уровне первого этажа, а вот - уже поднимается на второй.
На этот раз страх взял надо мной верх, и я покрылся мурашками. Я явно представил, как нечто ползет по стене, цепляясь крючковатыми пальцами за неровности досок. Вдруг я вспомнил, что Андрей открыл окно на втором этаже, чтобы проветрить дом. Страх приковал меня к дивану. Я вслушивался в каждый шорох и, спустя несколько секунд, скрежет прекратился. Зато со второго этажа послышался невнятный шепот и скрип досок из которых состоял пол.
Про себя я вспоминал молитвы, виденные в интернете и те, которые слышал проходя мимо церкви по дороге в универ. Настя зашевелилась и снова затихла. А вот Андрею похоже что приспичило в туалет - я услышал его стон и скрип половиц. Он так и не спустился вниз - я слышал хруст ломающихся костей и сдавленный крик. Тварь добралась до него. Маше тоже не повезло, хотя, наверно всё-таки лучше умереть во сне. Оно убило и её, судя по звукам - раздробило кости.
Сквозь доски пола второго этажа на меня упала капля. Я бы всё отдал за то, чтобы это не была кровь, но это была именно она. Сдерживая крик я вслушался в происходящее на втором этаже. А там, судя по всему, тварь начала жрать моих друзей. Дернув Настину руку я зажал ей рот, на случай если она решит крикнуть. Она проснулась на удивление быстро и посмотрела на меня вопросительным взглядом, в котором смешалось удивительно многое. Я, стараясь не сорваться на крик, сказал что нам нужно идти к машине. Настя удивилась, и попыталась убрать мою руку со рта, но я сдержал натиск и, подхватив её свободной рукой, под спину поднял на ноги и потащил к двери. Так как она еще не совсем очнулась и плохо соображала, дотащить ее до двери оказалось достаточно трудно. И тут я заметил что ключа нет в замочной скважине. Сердце застучало сильнеe, и я запаниковал. Суматошно я начал искать ключ во тьме, и, вспомнив все известные мне матерные слова наконец-то нащупал его на полу. Видимо он выпал из замочной скважины когда я ушел спать. Подняв его я понял, что звуков сверху больше не слышно. Мой мозг отказывался воспринимать реальность, он отказывался понимать что мои друзья мертвы, что в доме есть что-то способное и меня превратить в кусок мяса и раздробленных костей.
Вставив ключ в замочную скважину я открыл дверь. На улице шел дождь. Стараясь не шуметь я взял Настю под руку и потащил к машине. Как назло я припарковался у водоема, с которого сейчас медленно наползал туман. Забыв про осторожность я побежал к автомобилю . Настя осталась стоять и, видимо окончательно очнувшись, смотрела на меня как на полоумного . Добежав до машины я хотел крикнуть ей чтобы она быстрей шла сюда, что нам нужно уехать. Но я не успел. Тонкие руки с многосуставчатыми пальцами схватили её за ногу и потащили к дому. Я не смог увидеть тварь целиком: туман уже начал закрывать дом. Я увидел лишь то , что возвысилось над Настей . Оно был настолько ужасно, что даже Ктулху Лавкрафта показался бы мне милым осьминожкой по сравнению с Этим. Оно явно не было человеком или животным.
Две тонких конечности , голова в два раза меньше человеческой и грудь, похожая на окровавленный кусок мяса, безобразно закрепленный на позвоночнике.
Я залез в машину и не пристегиваясь завел её, включив фары, я помчался по тропинке по который приехал. Уезжая от этого ужасного места я увидел в зеркало заднего вида как Оно начало выползать на дорогу. Я не помню как добрался домой, не помню как запер дверь на все замки, запер окна. Очнулся от ступора я сидя на кухне, держа в руке ручку. Сейчас я слышу как что-то скребется в мою дверь. Ванна наполнена, газ на кухне открыт и комфорка зажжена. Бритва лежит рядом с листом. Сейчас я поставлю точку, брошу лист на газовую плиту и запрусь в ванной, откуда уже никогда не выйду...

Вечер добрый, аноны. Вот, пасту вам принес. Однако? это моя первая паста, так что жду критики )

Не люблю я осень. Мокро, грязно, да еще и темнеет рано. Раньше, когда я только поступил на учебу в универ, у меня дома каждый вечер ошивались друзья. Но сейчас... сейчас всё изменилось. Я не стану это никому рассказывать, сожгу этот лист и лягу в ванну, предварительно вскрыв себе вены.
Всё случилось несколько часов, а может и дней назад. Начало банально как завязка в плохом фильме ужасов: Первые числа сентября, выходные, ну и решили мы с одногруппниками рвануть на пикник, шашлычка покушать. Арендовали небольшой домик за городом, что самое удивительное - почти задаром, доехали без особых проблем, учитывая что водитель из меня так себе. Домик который мы сняли оказался очень даже неплохой, два этажа, подвальчик, даже кухонька, хоть и состоящая из газовой плиты работающей на пропане, присутствовала.
Мы разобрали вещи из машины, покидали их на втором этаже и устроились на веранде. Тепло, солнце греет, что еще нужно человеку? Полежав часок Машка и Настя побежали купаться в небольшом водоёмчике, расположенном метрах в двухстах от дома, а Антон решил разжечь мангал чтобы приготовить шашлыки, заботливо закупленные вашим покорным слугой. Я, от нечего делать, решил побродить по близлежащей местности . Ничего интересного кроме залежей старых обгоревших досок я не нашел, но что-то в в них привлекло моё внимание. Решив подойти ближе я увидел нечто металлическое, что блестело среди всего этого разнообразия цветов гниющего дерева. Нагнувшись я обнаружил небольшое зеркальце, как мне показалось на первый взгляд - игрушечное. Немного помявшись и всё-таки решив, что зеркальце никому не нужно, я сунул его себе в карман и поплелся к дому, откуда уже вовсю веяло запахом коптящегося мяса.
Вернувшись к дому я обнаружил, что ребята уже изрядно нажрались и Антон беззастенчиво клеил Машу. Заметив меня он улыбнулся в полный рот, и, видимо, хотел мне что-то крикнуть, но изрядная доза алкоголя в крови взяла своё, и все что я смог расслышать было:"Н-та ! Ди жрать !". Я без тени смущения пристроился рядом с Настей и, взяв себе бутылку "Балтики ", присоединился к ребятам в поедании шашлыка и употреблении спиртного. Мы не заметили как вдруг стемнело, резко подуло холодным ветром. Так как одеты мы были легко - по-летнему, продрогли мы быстро, и, залив остатками пива мангал, мы отправились в дом, проводить беззаботную ночь. Мы с Настей устроились на первом этаже, а Андрей с Машкой на втором. Похоже что "Балтика"исполнила своё темное дело и Андрей со своей пассией быстро отрубились. Настю же наоборот развезло и мы занялись тем, о чем не принято рассказывать детям. После того как мы закончили, Настя закуталась в одеяло и уснула, а я решил проверить дверь. Вспомнив, что фонарь я забыл дома, я взял зажигалку, и,спотыкаясь о половицы, таки пошел к пункту назначения. Я не знаю почему я вспомнил про дверь, ибо дома я всегда ложусь спать будучи уверенным что закрылся на все замки. Сейчас же мне вдруг стало жутко и я подошел к двери, подергал ручку, и понял что она открыта. Матернувшись, я нащупал ключ в замке и провернул несколько раз. Успокоившись я пошел к Насте, но вдруг услышал легкое поскрипывание от двери, как будто кот скребется или крыса. Забив на это - мало ли котяра из соседней деревни пришел, и скребется я лег под одеяло и обнял девушку. Она крепко спала и меня тоже начало клонить в сон. Закрыв глаза я услышал уже более явный скрежет, на этот раз по стене дома. Он как будто двигался снизу вверх. Вот - только что он был на уровне первого этажа, а вот - уже поднимается на второй.
На этот раз страх взял надо мной верх, и я покрылся мурашками. Я явно представил, как нечто ползет по стене, цепляясь крючковатыми пальцами за неровности досок. Вдруг я вспомнил, что Андрей открыл окно на втором этаже, чтобы проветрить дом. Страх приковал меня к дивану. Я вслушивался в каждый шорох и, спустя несколько секунд, скрежет прекратился. Зато со второго этажа послышался невнятный шепот и скрип досок из которых состоял пол.
Про себя я вспоминал молитвы, виденные в интернете и те, которые слышал проходя мимо церкви по дороге в универ. Настя зашевелилась и снова затихла. А вот Андрею похоже что приспичило в туалет - я услышал его стон и скрип половиц. Он так и не спустился вниз - я слышал хруст ломающихся костей и сдавленный крик. Тварь добралась до него. Маше тоже не повезло, хотя, наверно всё-таки лучше умереть во сне. Оно убило и её, судя по звукам - раздробило кости.
Сквозь доски пола второго этажа на меня упала капля. Я бы всё отдал за то, чтобы это не была кровь, но это была именно она. Сдерживая крик я вслушался в происходящее на втором этаже. А там, судя по всему, тварь начала жрать моих друзей. Дернув Настину руку я зажал ей рот, на случай если она решит крикнуть. Она проснулась на удивление быстро и посмотрела на меня вопросительным взглядом, в котором смешалось многое. Я, стараясь не сорваться на крик, сказал что нам нужно идти к машине. Настя удивилась, и попыталась убрать мою руку со рта, но я сдержал натиск и, подхватив её свободной рукой под спину, поднял на ноги и потащил к двери. Так как она еще не совсем очнулась и плохо соображала, дотащить ее до двери оказалось достаточно трудно. И тут я заметил что ключа нет в замочной скважине. Сердце застучало сильнеe, я запаниковал. Суматошно начал искать ключ во тьме, и, вспомнив все известные мне матерные слова наконец-то нащупал его на полу. Видимо он выпал из замочной скважины когда я ушел спать. Подняв его я понял, что звуков сверху больше не слышно. Мой мозг отказывался воспринимать реальность, он отказывался понимать что мои друзья мертвы, что в доме есть что-то способное и меня превратить в кусок мяса и раздробленных костей.
Вставив ключ в замочную скважину я открыл дверь. На улице шел дождь. Стараясь не шуметь я взял Настю под руку и потащил к машине. Как назло я припарковался у водоема, с которого сейчас медленно наползал туман. Забыв про осторожность я побежал к автомобилю. Настя осталась стоять и, видимо окончательно очнувшись, смотрела на меня как на полоумного. Добежав до машины я хотел крикнуть ей чтобы она быстрей шла сюда, что нам нужно уехать. Но я не успел. Тонкие руки с многосуставчатыми пальцами схватили её за ногу и потащили к дому. Я не смог увидеть тварь целиком: туман уже начал закрывать дом. Я увидел лишь то, что на мгновение показалось над Настей. Оно был настолько ужасно, что даже Ктулху Лавкрафта показался мне милым осьминожкой по сравнению с Этим. Оно явно не было человеком или животным.
Две тонких длинных конечности, голова в несколько раз меньше человеческой, похожая на окровавленный кусок мяса, безобразно закрепленный на позвоночнике. И зубы. Темные, будто гниющие, почти человеческие, зубы торчали из того, что должно было быть ртом.
Я залез в машину и не пристегиваясь завел её. Включив фары, я помчался не разбирая дороги. Уезжая от этого ужасного места я увидел в зеркало заднего вида как Оно начало выползать на дорогу. Я не помню как добрался домой, не помню как запер дверь на все замки, запер окна. Очнулся от ступора я сидя на кухне, держа в руке ручку. Сейчас я слышу как что-то скребется в мою дверь. Ванна наполнена, газ на кухне открыт и комфорка зажжена. Бритва лежит рядом с листом. Сейчас я поставлю точку, брошу лист на газовую плиту и запрусь в ванной, откуда уже никогда не выйду...

>>434763
Омг, к чему вся эта экспозиция на пол текста, которая ни к чему не ведет?
Зачем ты упомянул зеркало, но никак его не обыграл? Возможно герой в нем увидел НЕХ? А если это ЗЕРКАЛО (почему именно оно, что оно означает в твоем рассказе), может САМ герой стал НЕХ, и не понимает этого? А может НЕХ хочет обратно получить его, как твой НЕХ работает то?
В чем интрига?
Твой главный герой от пассивного анализа ситуации, в которой он по-сути не может разобраться до конца (как он вообще понял что это НЕХ, а не грабители например?), переходит к тривиальным действиям, которые ты избыточно описываешь.
Зачем нам читать про то как он ЧЕТЫРЕ, твою мать, предложения совершает некие действия с Настей, если судьба этой Насти разрешилась в пяти словах "схватили её за ногу и потащили к дому"? Важен персонаж Насти вообще для сюжета?
Тоже с описанием того как твой герой идет к своему автомобилю, мало того что такое простое действие так часто упоминается, остается непонятным - так он тащит Настю к машине или бежит забыв про осторожность? Что побудило его БРОСИТЬ свою подругу?
Сам нех обычный генерик палочник, с типичными штампами.
А теперь мое любимое, прочитай начало своего рассказа и конец. В начале ты даешь понять читателю что после ниже описанных событий прошло некоторое время, ага. А вот в конце ты прямо пишешь что убить себя герой решил СРАЗУ по приезду с "ужасного места" домой.
И еще забавный логический выверт "Я не знаю почему я вспомнил про дверь, ибо дома я всегда ложусь спать будучи уверенным что закрылся на все замки. ", так он не знает почему он решил удостоверится что дверь закрыта или это его привычка и ОБЫЧНО он без причины проверяет замки?
Ну и концовка, зачем он вообще себя убить то решил? Мотивация то какая? Если потому что вся его друзья мертвы и его очень страшно до безумия, и он оказался в безвыходном положении, то я думаю он уже мог убить себя после этого предложения "Мой мозг отказывался воспринимать реальность, он отказывался понимать что мои друзья мертвы, что в доме есть что-то способное и меня превратить в кусок мяса и раздробленных костей.". А так в конце не становится понятно, что мешает ему с прошлой прытью бежать дальше от НЕХ?
И если ты упомянул Лавкрафта, почитай у него чего-нибудь, хотя он не лучший пример того как надо писать, но ты хоть поймешь как должны работать НЕХ, и как описывать действия (и мотивации) и окружения героев.

Привет, анон. Сегодня наконец решил поделиться с тобой историей, которая сильно повлияла на мою жизнь. Сейчас мне 22, приключилось это в школьные годы, а помнить я об этом буду всю жизнь. Да и более того, остались неразрешимые вопросы. Попытаюсь наиболее подробно описать события того злополучного дня, чтобы вы имели шанс почувствовать то же самое, что и я тогда. Мы все.

Жил я тогда в небольшом провинциальном городке в Центральной России, учился в довольно паршивой школе, где по всем законам жанра должны были обитать безнадежные быдланы, но так уж вышло, что школа была тихой и подростковым экстремизмом не отличалась. И с классом мне особенно повезло — мы были очень дружные, нас ставили в пример другим классам. Да и чего уж, по учебным достижениям были лидерами, даже что-то вроде собственного гимна имели, я уже подробностей не помню. До девятого класса у нас сложилась относительно дружная мужская компания, в которую попал и я. Расскажу обо всех подробнее.

Компания получилась разношерстной, довольно необычной по меркам реалий. То есть от таких скорее ждешь, что будут какие-то терки взаимные друг с другом, но мы умудрялись находить общий язык хотя бы для того, чтобы иногда собираться вместе. Нет, закадычными друзьями мы точно не были. Идейным лидером нашей «команды» был начинающий спортсмен, подающий большие надежды. Кириллом его звали. Из богатой семьи, был несколько заносчив, часто над всеми подшучивали, позволял себе в силу комплекции шугать непослушных, но в целом был неплохим парнем. Был там школьный зубрила, Илья, которого родители вовсю гнали готовиться к поступлению в медицинский, до последнего не покупали компьютер, телефон, отчего парень был несколько раздражительным, но на контакт шел легко. Оставшиеся двое — Женька и я. Про Женьку можно много рассказывать, у него была мягко говоря неблагополучная семья, он уже к девятому классу любил немного выпивать, курить, ну и вы поняли. А я — просто лунатик. Ну это кличка у меня такая была, потому что вечно был в себе, говорил странные вещи, был немного рассеянным. Да я и сейчас такой, чего уж.

В тот злополучный день нам всем классом влетело от директора, так как мы сорвали урок английского (как обычно, в общем), но в этот раз учительница не смирилась, а отправилась скандалить. Звонили родителям прямо на работу, еще что-то негативное было, не помню уже таких деталей. Помню, что на улицу мы все вышли уставшие и злые, домой идти не хотелось многим. Вот как-то и решили пойти гулять. В таких случая мы обычно шли во двор к спортсмену, сидели там на большой лавке и болтали о всяком, но в этот холодный зимний день решили пойти в сосновый бор, что был неподалеку от школы. Тогда как раз помню снега навалило, настроение чуть приподнялось, а я еще был влюблен в одноклассницу (как же без этого) и почему-то от общения у меня перманентно играла музыка в душе. Тут надо сказать, что бор уже примыкал к окраине города, дальше шла череда деревянных домов, а там и до поселка рукой подать. Район в общем-то ничем плохим не славился, разве что алкоголиками, но где этого добра мало.

Шли мы почему-то тогда все глубже и глубже в бор, который, к слову, был немаленьким. Это была пятница, поэтому вроде как предполагалось некоторая оживленность парка, но постепенно вечерело, людей становилось меньше. А уж когда дошли до другой стороны бора (что примыкала к окраине города), людей совсем не было видно и прилично стемнело, часов семь вечера было. Тут-то у нас и заиграло в жопе детство — снежки, борьба с целью завалить противника в сугроб поглубже. Вторым мы занимались очень долго, в конце концов втроем пытались завалить Кирилла, но он был естественно непрост, отмахивался и отбегал. В итоге мы как-то сами собой вышли к ранее нам неизвестному месту — довольно густой лес и глубокий овраг с крутым спуском. Там в этом овраге вроде когда-то речушка была, но сейчас уже просто снег, а под ним наверняка много мусора. За оврагом шло поле и вдалеке (километра полтора, может быть) виднелись деревянные дома.

Помню, на небе появилась луна, мы чуть приутихли. Появилось какое-то особенное настроение, общего единства, что ли. Ну тут, наверное, сыграло то, что нам все названивали родители, и мы в итоге отключили сотовые, ага. Уже перед тем, как засобирались домой, обнаружили ледяную горку — скат в овраг. Нужно отметить, что освещение там было скудное, а внизу, в овраге, совсем темно, поэтому катиться вниз было как-то инстинктивно страшно, особенно при условии, что назад добираться было проблематично по льду и относительно крутому подъему. Вот мы и решили напоследок поиграть — на камень-ножницы-бумагу разыгрывали, проигравший должен был скатываться. И это было реально весело, такой-то азарт. Нет, вы сами подумайте: мы, школьники, совершенно одни в глубокой части бора, уже стемнело, родители дома ожидают с ремнями — и тут такое развлечение.

Мне почему-то очень везло, а вот скатывался в основном Илья, каждый раз со злобой поправляя очки перед спуском. Мы уже ржали над ним и подталкивали к спуску каждый раз, и тут Кирилл придумал, как добавить остроты. Он начал басить, изображая голос маньяка, говорил что-то вроде ДАВАЙ, СПУСКАЙСЯ, МНЕ НУЖНА СВЕЖАЯ ПЛОТЬ и все в этом духе. Мы так заигрались, что идея маньяка в глубине спуска, в темном овраге, как-то сама собой стала жить и нам даже становилось не по себе от каждого нового раунда, никто не хотел спускаться вниз. Подъемы после спуска стали немного паническими — старались делать это очень быстро, с остервенением хватались за ветки. Помню я еще тогда в первый раз спустился, и атмосфера внизу меня заставила съежиться — совсем потемки, голоса друзей еле слышны, путь наверх неблизкий, справа и слева тропинки в никуда. Я тогда еще немного «завис», мне показалось, что я слышу шаги и дыхание метрах в трех, в стороне тропинки, но разглядеть ничего не смог. Взбежал тогда очень быстро, угу.

>>436974
И вот кульминация. Мы решили перед уходом сыграть в последний раз. Нервы у всех на пределе. Илья максимально недовольный (еще бы, 5 спусков). И тут проигрывает внезапно спортсмен, Кирилл. Мы все ржем, начинаем еще пуще пугать маньяком внизу, но тут вдруг у Кирилла появилась хитрая мина на лице — он резко подбежал к Илье, силой стянул с него портфель и отправил как раз по спуску в глубину оврага. Бедный зубрила долго плевался, матюкался, пытался аналогичное проделать с портфелем Кирилла, но в итоге покорно начал спускаться, а за процессом мы все с интересом наблюдали. Тут-то и случилось страшное. По окончании спуска Илья поднялся на ноги, резко посмотрел налево, в сторону тропинки и встал в ступор. Мы прямо видели его напряжение — было ощущение, что каждый его мускул замер. Мы затаили дыхание, прошло не больше десяти секунд, и действие продолжилось — Илья резко начал бежать в нашу сторону. Ему это не удалось, он упал на льду, затем встал, попытался снова и опять упал. Это выглядело ужасающе, он стал каким-то неестественно неуклюжим; самое страшное было в том, что он не кричал, а просто пытался залезть и неуклюже падал, скатываясь обратно и при этом пялился в сторону тропинки, где были самые потемки. И в момент его очередного неудачного подъема мы услышали звук, который я никогда не смогу забыть — какой-то неразборчивый, быстрый голос, нечто вроде детского лепетания, только явно человека взрослого, может даже пожилого. Причем в целом «композиция» звучала как-то запредельно страшно, это не было похоже на что-то человеческое. Илья в этот момент резко рванул налево, по тропинке на дне оврага. Лепетание «взрослого младенца» на секунду остановилось, а потом резко возобновилось и стало явно перемещаться в нашу сторону, наверх. Причем показалось, что жутко быстро, у меня просто душа в пятки ушла. Мы стартовали так резко и панически, что даже не сумели выбрать единое направление отступления — а осознания оного факта пришло ко мне гораздо позже, когда я бежал один-одинешенек по совершенно безлюдному бору, в абсолютной темноте. И случилась вторая за вечер ужасная вещь — я сперва всеми чувствами ощутил преследование, а затем справа от себя заметил мешковатую фигуру, которая бежала как бы параллельно мне, только на расстоянии. У меня чуть сердце не остановилось от ужаса, я такой безнадеги еще никогда не чувствовал и надеюсь никогда больше не почувствую. Это выглядело так, как будто оно (существо) держит все под контролем, спокойно бежит на моей скорости, только чуть поодаль. Разглядеть страшилу не получалось — было похоже на высокого человека, одетого в какие-то мешки, причем на голове тоже что-то такое было. Напоминал чем-то отдаленно человека-слона из одноименного фильма Линча. Страшно пугали еще две почти мистические особенности — существо передвигалось как-то странно, колени подбрасывало вверх, и ко всему прочему появлялось то слева, то справа от меня. Нет, не сразу. Сначала оно вроде как бежало параллельно мне слева, потом пропадало из виду, затем появлялось справа. У меня было уже понимание, что я не смогу оторваться, но тут я вдруг выбежал на проезжую часть. О дальнейших событиях дня рассказывать нет смысла.

Живы были все. И даже Илья никак не пострадал, хотя как выяснилось, он дольше всех блуждал по бору и прилежащим местам в поисках людного места, чуть рассудком не двинулся. Он нам позже рассказал, что видел — очень высокого мужчину в каких-то непонятных шароварах, который совершенно неподвижно стоял на тропинке, в нескольких метрах от места, куда мы спускались. И Илья его увидел случайно, когда повернулся в ту сторону перед подъемом. Рассказал, что тот, пардон, оголил свои гениталии и неподвижно стоял, а затем, когда заметил попытку бегства, начал как-то совсем не по-человечески орать, тут-то парень и дал деру уже по тропинке. На следующий же день после происшествия мы узнали, что там, в парке, оказывается, школьник (класс 3-й, вроде) пропал совсем на днях. А уже через неделю товарищи полицейские обнаружили некого бомжа повешенным прямо в парке. Выяснилось, что жил он в заброшенном доме поодаль, полгода назад сбежал из местного псих. диспансера. Уже не помню, откуда поступила такая информация, но якобы в том заброшенном доме нашли много кукол полусожженных, которых он видимо натаскал из заброшенного садика, что рядом был. В том, что именно его мы повстречали тем вечером, уверенность была полная. А мальчишку так и не нашли, насколько я знаю. Вот такие дела.

Был отличный июньский день. Недавно я вернулся в родной город на каникулы, не зная чем заняться, решил позвонить своему школьному другу. Он был анимэшником со всеми вытекающими. Друг оказался тоже не занятым, и мы условились встретиться и погулять. Встретились, после недолгим размышлений чем заняться, друг предложил пойти поесть шашлыка и попить пива в летней кафешке. Оставалось только её отыскать, обычно они образуются около обычных кафе, как только становится тепло. Город за время моего четырёхлетнего отсутствия довольно сильно преобразился, некоторые кафе и магазины исчезли, некоторые заменились на другие. Мы ходили по старой части города, где всё ещё преобладали 4х этажные хрущёвки и наконец-то наткнулись на летнее кафе, которое стояло пристройкой к какому-то хачёвскому ресторану. Кафе представляло из себя старый шатёр с несколькими столиками внутри. Как только мы зашли в этот шатёр, у меня закружилась голова, появилось чувство заторможенности. Я огляделся вокруг, в кафе было достаточно много людей, оставалось лишь пара незанятых столиков. Люди были какими-то странными, все одетые в старомодные вещи, на некоторых прямиком из совка. Причёски тоже были соответствующие. Я, конечно, знал, что до мухосрансков все модные тренды доходят с некоторым опозданием, но не знал, что с таким. Не все посетители выглядели по-совковому, например, парень с девушкой, сидящие в самом углу шатра, были эталонной гопотой из 90ых. Вообще, стояла такая тёплая атмосфера, все о чём-то разговаривали, смеялись, никто не сидел с кислой миной, уставившись в телефон. Но мне там было неуютно. Другу принесли заказ: шашлычок, пиво, водочку, лук, кетчуп. Всё было довольно аппетитно сервировано на пластиковой тарелке, и мой друган как истинный сельский хипстер решил сфоткать всё это, чтоб похвастаться на каком-то форуме как он красиво отдыхает. Он достал свой китайский смартфон, чтобы сделать снимок и вдруг ВСЕ посетители нацелили на него взгляд, как будто он делал что-то аморальное. В их глазах я увидел искреннее удивление и непонимание происходящего. Похоже, и фотографирование еды для них было в новинку. Мне стало сильно не по себе сидеть под взглядами всех этих людей, и я решил выйти на улицу покурить. И тут случился самый пиздец, как только я переступил порог шатра, меня обдало холодным ветром, прям очень холодным. На дворе стояла зима, я в панике стал осматриваться кругом, летней кафешке не было, но было обычное хачёвское кафе. Я зашёл внутрь. В шортах и майке, все смотрели на меня как на поехавшего, возможно я им и был. Я был потерян, не понимал, что произошло, и как вдруг случилась зима, когда минуту назад было лето.
В общем, позвонил маме, она вся заплаканная кое-как объяснила, что я уже как полгода числюсь пропавшим, я был в ахуе.
Позже узнал, что моей друг так и не объявился, полиция отказывалась верить про летнюю кафешку, где время течёт по иному, да я бы и сам не поверил. В итоге списали всё на потерю памяти, но объяснить, где я был полгода и почему на мне всё та же нетронутая одежда, в которой я потерялся, никто внятно не смог.
На следующий год, когда эту летнюю кафешку опять открыли, я пошёл туда, в надежде найти там моего друга. Сначала боялся заходит, но всё таки осмелился, было похуй если потеряюсь ещё на год, всё равно все и так считают меня поехавшим, но кафе было самое обычное и моего одноклассника там не было. Возможно, он до сих пор сидит в этой кафешке и фотографирует свой шашлык, думая, что я отошёл покурить.

В 13 лет я была на редкость некрасивым ребенком: очень худой прыщавый червяк с большой головой и кривыми зубами. Моя мама меня стеснялась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерский лагерь. Пионерский лагерь состоял из бараков с детьми, домика администрации и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и дерьма с хлоркой. Дерьмо с хлоркой воняли, поэтому туалеты предусмотрительно строили далеко от жилых помещений и обсаживали их кустами.
Девочки долгое время думали, что я мальчик. В общем, со мной не дружили. В ту роковую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем.
Поносил весь лагерь: зеленые фрукты, немытые руки повара и всякая дрянь, которое жрали пионеры с голодухи, делали свое дело. Дырки в туалете были обгажены расстроенными желудками четырехсот человек и девочки ходили в туалет парами: одна гадит, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц. Мне никто не хотел светить фонарем, поэтому в ту ночь я высирала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье-то скользкое дерьмо. Неожиданно какая-то тень метнулась прямо на меня, я заорала, резко дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему-то поносу и я вошла в очко как хорошо смазанная гильза. Черт! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма, над головой смутно виднелась очко, если кто-нибудь сейчас придет гадить, то положение мое ухудшится. Надо выбираться!
Через полчаса, пыхтя и шепотом ругаясь матом, я дотянулась до очка руками: это, блин, было сложно... все твердые опоры были скользкими, как лед! Ухватившись за края дыры, я подтянулась и высунула голову: от свежего воздуха закружилась голова, и я удержалась на завоеванных позициях только волей к свободе. Подтянулась еще и оперлась на локти: нужно за что-то ухватиться, чтоб не соскользнуть. Все вокруг было склизким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с остервенением пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: "Ну! Иди же сюда, сука! Дай, я до тебя дотянусь!"
Вдруг меня ослепила вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук... я испугалась и свалилась обратно. Еще полчаса... и я снова над очком. Так. Тянемся? Есть! Я схватилась за перекладину и вылезла на бетонный пол, еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться. Метрах в пяти от туалета лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь... умер, что ли? Я пошла на речку, отмылась как смогла, а потом позвала людей: может, и не умер еще, спасти можно.
Утром нам сказали, что у директора случился удар, вернулся в лагерь он только под конец смены. Говорить он не мог, сидел весь день на веранде и ему нравилось, когда к нему ходили дети. Я навещала его часто, он меня особенно любил... ведь именно я тогда позвала к нему людей.
На следующий год мы узнали, что перед смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал, что в ту ночь он обходил территорию, случайно услышал странное пыхтение в туалете и открыл дверь. На него из зловонной дыры лез адский говняный лупоглазый червяк, тянул к нему щупальца и шипел: "Ну-у-у... Иди же сюда-а... ссссука-а... Дай, я до тебя дотянуссссь!"
За лупоглазую обидно, конечно.

Короче, хочу рассказать вам правдивую историю. Сейчас не лучшее время, но думаю, другово может не быть.
Все началось пару месяцев назад, когда я шел с дополнительново урока немецково. Был вечер, очень темно и поздно. Я немного срался, но так все было ок. В освновном срался из-за диска который мы слушали на немецком, там типо «аудировать надо». Но в диске ничего не было слышна, только какие то крики, не помню их, ну вроде «Ааааааооооааааиииооо» и инфрозвуе. Мне этот диск сказали взять домой и разбить. Ну я согласился.
Иду я по темному переулку короче, а там на улице никово. Вдруг вижу – ко мне идет какой-то поц в куртке и лысый. Было темно, остальново я не разглидел. Он такой подошел, толкнул меня плечом в груть.
- Эй ты что делаешь??? – спросил я.
- Мне нужен твой диск. Дай его по-хорошему. – ответил он.
Ну я подумал и решил не отдавать, ударил парня портфелем по роже и убежал. Только сморю – там еще один такой же чел стоит. Его я тоже хотел портфелем в харю ебануть но он увернулся. И тут вдруг внезапно куртку с себя сбросил, весь чернеть начал, штаны снял, а там ничего нет!!! Ног никаких!!! И еще на руках когти появились, глаза красным загврелись, клыки во рту появились и это нечто мне щеки начало когтями царапать. Кровь очень сильно шла, но так почти ни болело, и я ему пару раз кулаком по роже вьехал. Только сморю – кулак через рожу просачивается!!! Я закричал, и побежал куда глаза гледят.
Дома я запустил диск на комп , но он выдал ошибку.Я попробовал еще несколько раз, на шестой сработала. Только вместо аудиозаписи там уже была видео где стоял поц, похожий на того, который на меня напал, но глаз было восемь. Он сказал «Tomorow you die» и начал царапать экран! Тогда я перезапустил компутер, но после этого он уже отказывался читать диск вообще.
Пошел в школу на следующий день, сижу на алгебре как зомби, ничево не понимаю. Мою фамилию закричали громко, я поднял голову, а у учительницы нет глаз!!! И еще она плевалась кровью и корчилась в какойто агонии. Но хуже всего было то, что в классе всем было похуй , и они продолжали заниматься как обычно. А учительница подошла ко ммне взяла и начала отрывать голову, но я ее ногой пнул в пах оттуда эужа крови вылилась, я побежал, краем уха слышал как остальные ученики «Чо этот мудак делает»? Добежал до ступенек, споткнулся и слетел с них. А класс у нас на третем этаже, поэтому у меня опять пошла кровь, но хорошо что я перевизал лицо бинтами со вчера. Скачу головой по ступенькам, там идет какой-то мелкий из первово класса, поворачивается ко мне, из глаз кишки лезут и он говорит (а изо рта мухи вылетают!):
- Вот что случается с плохими сволочами. - и бежит куда-то

>>439496
Я скатился, нашел на полу лежащую ручку, на всякий случай подобрал, решмл пойтик медсестре, все рассказать и отпроситься. Иду иду, зашел, но не в кабинет, а в туалет. О самое странное – там медсестра сидит на унитазе, улыбается и говорит
- Првиет, я тебя ждала, давай я тя осмотрю
Подходит ко мне, и тут вдруг я почуствовал боль на шее. Медсестра царапала меня когтями. Я хотел закричать, но вспомнил про ручку, вынул из кармана, воткнул в глаз медсестре, закричала уже она, я вытыкнул ручку из глаза и убежал. Срать на учебники и рюкзак, жизнь дороже.
Дохожу до дома, там рядом с подьездом стоит Евросинья Ивановна, старая бабка, которая всем жизнь отравляет и всех материт. Она вдруг остановила меня и сказала внезапно добро:
- внучек, послушай, ты в реальной опасности, на возьми…
И сует мне… две ручки. Такие же, как у меня в кармане. Ну я взял, подумал, бабка с ума сошла. Только она продолжает:
- Ты, внучек, связался с самой злостью, тебе придется найти во дворе еще три ручки, чтобы дать ему достойный атпор.
Сначала думал, бред, но говорила так убедительно и искренне, что я решил поискать. А что, все равно дома за непринесеный портфель отпиздят, хоть время потяну.
Первую ручку нашел в песочнице, когда не знаю зачем копал. Вторую за забором, а с третьей пришлось повозиться. Ходил везде искал, спращшивал даже некоторых, не валяется ли тут ручки, они как на ненормального смотрели. Наконец случайно ногой провалился в маленькую яму, хотел вылезти, не получается, я поднапрягся, и вырвал ногу с комком земли. Начал отчищать ее, а там ручка. Я ее почему то не раздавил. Тогда я понял, что ручки точно осбенные и начал их хранить. Также я нашел 10 000 на дороге. Взял их, засунул в корман и пошел. Тут слышу, бежит сзади кто то и орет «ГНИДА, ОТДАЙ ДЕНЬГИ, ЭТО МОИ». Ну я не дебил, кому я свои деньги отдавать буду, если он всего лишь сказал, что это его, а не мои? Я успел забежать в подезд.
Ну мне вломили пиздюлей и сказали принести прортфель, на следующий день я вернулся в школу. А у нас как раз немецкий был. В школе все было ок почему то, никаких медсестер с когтями и мелких, обзывающих «плохими сволочами» и я спокойно забрал портфель. На немецком учитель Павел Дукеевич был нервным, отпустил нас пораньше. Ну мы идем из школы вместе с моим лучшим другом Димоном. Идем. И тут я упал на асфальт, а там снег, пиздец как неприятно было. Я поднялся и говорю Димону:
- Ты что мне подножку подставил?
- Я ничего не ставил
- Ты врешь
- Да хватит задолбал уже, пошли
Я понял, что что то с ним не так. И понял, что ОНИ начинают забирать у меня все, начиная с лучшего друга. Я вернулся домой и долго думал. Наконец я вспомнил про ручки, но понял, что не смогу вечно их с собой носить как защиту… Если только не…
Я решил припаять ручки в рукам. Как у Рассомахи.
Я несколько недель работал над смесью, припаивающей ручки (а ОНИ продолжали мне досаждать в школе). Я руководвствовался учебником по физике и химии. Сначала я накатал слоев 10 пластилина, прилипил их себе на руки и как дебил так ходил несколько дней. Потому что я ждал, пока маркер потечет, а клей засохнет, так я смог бы вылить их на свои руки и склеить их с ручками, пластилин должен был защитить меня от побочных эффектов. Наконец это свершилось и я вылил смесь себе на руки, приложив к каждой по три ручки. Появилась жгучая боль, наверно я вылил слишком многа. Я потерял сознане.

>>439497
Когда я очнулся, не увидел никакой перемены в своих руках. Тогда я очень разозлился. Несколько недель работал чтобы спастись от тех ТВАРЕЙ и тут нифига!!! Я напряг руку и хотел ударить об стену, но из костяшек внезапно вылезли ручки и вонзились в стену! У меня получилось!!! Теперь я смогу защищаться!!! От радоти я случайно порезал себе щеку. Но каково было мое удвиление, когда она зажила! Значит, раствор каким то образом впитался в мою кожу и я был неуязвим!
Жизнь изменилась. Я стал меньше ИХ бояться. Когда я выходил в школу в очередной день, у двери подъезда меня ждал один такой. Один глаз красный, другой синий, левая рука в два раза длиннее правой, ниже пояса ничево нет. Он хотел на меня напасть, но я покромсал его ручками-коктями в капстуу. Остались два глаза, я их насадил на ручки. Глаза взорвались и появился запах как изжопы. Я поспешил в школу. По дороге я увидел Евросинью Ивановну, она показала мне палец вверх.
На немецком Павел Дукеевич был серьезнее чем обычно. Он сказал:
- Это не обычный день. Видите ли, вы избранные из вашего класса.
Нас всего на немецком было десять, а в классе тридцать.
- В наш мир проникло злость из параллельново мира. Оно вселяется в людей и хочет их уничтожить. Помните диск, который мы слушали? На нем крики людей, когда в тех вселяются эти твари. Люди после этого теряют душу, становятся монсрами. Убить их можно только спецуиальными ручками и спецуиальным серебряным оружием. Настоящие твари (не люди превратившиеся в них) тоже орудуют в мире. Их убить сложнее
Потом обратился ко мне.
- Диск ище у тебя?
- Нет, извините, я его разбил как вы сказали.
- Вот блин… Доказательство пропало… Но за тобой всеравно последние несколько недель охотятся, да? И ты правильно сделал, что вживил себе ручки.
Все удивленно сморели на меня. Я анпрягся и из рук вылезли острые ручки.
- Эти ручки сделаны на серебряной основе. – добавил учитель. – Ими можно убивать. Он знает рецепт, может вам всем рассказать.
Все молчали. Танюха заговорила первой:
- Он не должен никому рассказывать… он должен умереть…
Глаза у Танюхи вытекли. А потом и у всех остальных. Они также начали корчитьься в какой то агонии и блевать мухами. Все 9.
- Убьем их! – сказала Полина
Они начали двигаться на нас, но тут Павел Дукеевич достал из портфеля два М16, один кинул мне и начал стрелять. Трое упали замертво, кровища захлестала рекой, внутренности сами выпадали из продырявленных животов. Я с сожалением поставил хэд Танюхе, которая мне нравилась, выстрелил в сердце Даньку. Правда попал не с первого раза, потому что он подошел ко мне оень близко. Потом мы убили еще четверых, остался только Димон, который уворачивался. Я вспомнил про подножку и уже больше не чуствовал жалости. Это не были мои друзья. Это были пидорасы, у*бки, предатели Родины. Но Димону я еще хотел дать шанс. Я сказал:
- Димон , ты же не такой , что они с тобой сделали?!
- Аррывырраыра
Тогда я перестал чуствовать к нему жалость и выстрелил между ног. Тело Димона упало мертвым, но душа Демона вселилась в его хер. Он выпрыгнул, у хера появились зубы и хер кинулся на меня, наверно чтобы высосать мой мозг через нос. Но я когтями нанес ему кровавую рану. Хер упал на пол и уже, казалось, не хотел убивать, казалось, ему было жаль. Однако, мне было похуй. Я с отвращением раздавил его.
Павел Дукеевич посмотрел на меня и сказал:
- Я вижу, ты избранный, тебя оин переманить не смогли. Я с самово начала это знал, поэтому дал диск тебе, а не тем предателям.
- Они когда то были моими друзьями. – мрачно ответил я.
- За все приходится платить.
После этого Павел сказал, что сейчас мы поедем к его хорошему другу. Когда мы приехали, это был наш дом! И наш подьезд! Учитель позвонил в квартиру 87, нам открыли. Когда мы вошли, я чуть не блеванул. По стенам были расклеены картинки зубов, кусающих женские пезды и прочих отвратностей. На кухне за столом сидел странный парень в халате и что то чертил.
- Привет, Михаил, я привел избранного – ответил учитель.
Михаил поднял голову. Он рассказал, что он стоматолог-гинеколог, который уничтожает тварей из другого мира через отверстия людей. При помощи специальных инструментов. Поом вышла Евросинья, которая, как оказалось была его жена.
- Все думают что мы психо но это не так. Мы не хотим им ничево доказывать. Мы проста хотм их спасти – сказал Михаил. Оказалось, он чертил примерную карту того потустороннево мира.
- У нас есть проэкт по переходу в параллельный мир и борьбе с теми тварями в их естевственной среде обитания – обьяснил учитель. – Но ун нас недостаточно средвств. Вдруг я вспомнил про те 10 000. Я достал их. Оказалось, у них уже была какая то сумма, но 10 000 не хватало для постройки портала.
Прошло несколько недель, ивот сейчас я вместес учителем немецкого, бабкой, стоматологом-гинекологом, оружием, заряженным серебряными патронами и своими верными ручками-коктями иду в параллельный мир убивать тех тварей и спасать Родину. Не знаю, вернусь или нет. Надеюсь на лучшее. Может вы мне не поверите.Но хочу вас предупредить: будьте осторожны. Рекомендую запастисть спец.ручками
Может в ваших друзей уже вселились…

>>440730
Я помню тот день, день знакомства с этим существом, который навсегда переменил мое обыкновенное восприятие вещей.
Начну историю с того, что в нашей засраной кварирке стали пропадать вещи. Столовые приборы, мои канцелярские принадлежности, пульт от зомбоящика и тот исчез бесследно. Я не придавал этому особого значения, всегда был растеряхой, и зачастую оставлял ключи/мобильник в самых несуразных местах вроде горшка для комнатных растений или хлебницы. Но, так или иначе, пропажи становились все заметней и существенней, а ночью, сквозь удушливое объятье сна, я слышал копошение в комнатах, странные булькающие и хлюпающие звуки, отдающие нечеловечностью за версту.
Той самой чудовищной ночью зимы 2010 года я плохо спал и вертелся под покрывалом, изнывая от жары, струящейся из перегретой батареи-гармошки. Кое-как провалившись в мучительную дрему услышал уже знакомые отвратительные звуки. Такой звук издает кус мяса свиньи, пропитанного кровью, который швырнули на гладкую поверность. К нему примешалось глухое уханье и чавканье. Я покрылся потом, но уже вовсе не из-за нагретого помещения, а страха, всепоглощающего страха перед неизвестным.
Что-то огромное, невыразимо отвратительное склонилось у подножья моей кровати. В слабом свете луны, проглядывающей через прикрытое окно, я увидел это. Оно было похоже по форме на старый и мешок картошки, довольно объемный, скрюченный в подобострастной позе на полу. Глаза мгновенно привыкли к полутьме, тело этой твари было пухлым и гноящимся, напоминало голое кусище мясо со вздувшимся подобием вен. Я закричал в непритворном ужасе, так не кричали те солдаты с видео, где трюкачи отрезают им головы. Эта хрень уставилась на меня ввалившимися покрасневшими глазами, покрытыми тошнотворными сальными кусками волос. В ее широком подобии рта торчал кусок моего домашнего тапочка, измазанного слюной. На этой роже было написано ощущение довольства ситуации, конец тапочка начал проскальзывать в гниющий рот существа. Запах гниющей плоти начал меня дурманить, но я нашел в себе силы ударить пяткой в это воплощение ужаса.
НЕХ пугливо хрюкнула и резко скользнула к двери, оставляя за своей тушей неясный след, что-то вроде выделений слизня. В моем колотящемся сердце зажегся огонь ярости на ночного гостя. Меня вывернуло наизнанку, поток недоваренного шестичасового ужина мирно накрыл лужу дряни, оставленной тварью. Меня это не остановило, я схватил увесистую металлическую швабру и выбежал в коридор. Липкий след НЕХ вел во вторую комнату, куда я и рванул, чуть не подскользнувшись на выделениях. Чудовище было трудно не заметить, в полной уверенности в своей незаметности оно укрылось с головой тяжелым покрывалом на двуспальной кровати. А судя по звукам, существо все с тем же пугающим сладострастием продолжало сосать тапок. Я медленно подходил к ЭТОМУ, заведя швабру за спину для удара, как Брюс Уиллис в Pulp Fiction с катаной. Скинув жалкое укрытие твари в виде одеяла, я рассмотрел его во всей красе.
На перепачканной отвратными выделениями и бурой кровью кровати лежала моя мать. Ее жирное бочкообразное тело было покрыто свежими шрамами, а лицо выважено в каком-то говне. Тапочек испуганно высовывался из гнилого рта. Между ее небритых и варикозных ног выглядывали все потерянные предметы: ложки, ножи, линейка, даже тюбик зубной пасты, все скопом торчали из старого раздолбаного влагалища. Нереальность ситуации и адреналин мгновенно заставили мой член поднять голову. Я рывком перевернул мамашу на спину и вставил ей шершавого в пердачелло. После десятка фрикций я бурно опорожнил запас яиц на ревматичную спину мамы.
А потом пошли на кухню, мы пили ароматный чай, кушали вкусные блины с малиновым вареньем, смеялись и шутили.
Я улыбнулся и пошел спать. Завтра тоже надо будет зайти.

>>415271 (OP)
— Пойдем в подвал? — спрашивал Карлсон.

Никакого пропеллера, как в мультике, у Карлсона не было. Если живешь в подвале, пропеллер ни к чему. Там летать негде. И штанов на помочах, в смешную клеточку, у Карлсона тоже не было. Он всегда ходил в длинной рубашке до пят, с кружавчиками у ворота. А ворот собирался в гармошку специальным шнурочком, отчего лицо Карлсона сразу делалось из обычно синюшного — темно-лиловым. С пятнами угольного румянца на щечках. Приди Малыш на уроки в такой рубашке и без штанов, его бы, пожалуй, из школы выгнали. Одноклассники засмеяли. А мама неделю бы ругалась. Впрочем, мама ругалась бы год, наверное, а папа взялся за ремень, узнай они, что Малыш ходит играть в подвал с Карлсоном.

Хорошо, что Карлсона никто не видел.

В первый раз Малыш испугался. И ничего стыдного или смешного тут нет: любой испугается, если к нему прямо во дворе подойдет синий толстячок в девчачьей рубашке, заискивающе улыбнется и спросит:

— Пойдем в подвал?

— Не-а, — замотал головой Малыш, когда это случилось впервые. Он тогда еще не знал, что хоть всю голову в клубок смотай, Карлсон все равно не отстанет. Такой приставучий уродился. — Мне нельзя в подвал. Мне мама не разрешает.

— Можно, — ласково погрозил пальцем Карлсон. — Тебе можно.

Он стянул шнурок у ворота, густо налился ежевичным соком и добавил, моргая:

— Тебе очень нужно в подвал. Мы там будем играть. Пошли…

Подвал оказался совсем рядом. Даже идти никуда не надо. Моргнешь раз, другой — и ты в подвале. Нет, сперва ты на лестнице: узкой, каменной, зажатой между облупившейся стеной, сплошь в ржавых потеках, и высоким бортиком из бетона. Ступеньки разного размера. Малыш всегда спотыкался на седьмой — щербатой, сколотой, какой-то недоношенной — и чуть не падал вниз, на грязный заплеванный пятачок земли перед дверью. Хорошо, что Карлсон успевал схватить приятеля за плечо. Здесь нельзя было спотыкаться и падать. Просто спотыкаться — еще ладно, наверное, здесь каждый спотыкался, а вот падать — ни за что. Упадешь — и сразу случится что-нибудь плохое. Будешь валяться, как дохлая кошка. Ну, эта, серая в полоску, которая тут вечно валяется.

Спасибо доброму Карлсону: поддерживал.

Правда, на плече оставался синяк, похожий на лапчатый кленовый лист.

Огромный замок на двери хрипел и колыхался, когда в нем ковырялись ключом. У замка было дурное настроение и простуженное горло. «Скажи: «А-а-а!» — шутил Карлсон, подражая ухо-горло-носу, толстому дяденьке доктору из поликлиники, с круглым зеркалом на лбу, лечившему однажды Малыша от ангины. Позже, когда Малыш пообвыкся, Карлсон стал доверять ему самому вставлять ключ-ложечку в глотку замку. «А-а-а! — веселился Малыш, подражая другу, и выходило громко, оглушающе громко, сотрясая все запертое нутро подвала: — А-а-а!..»

Замок сглатывал и открывался.

Дужки выходили из него розово-слизистыми, топырясь двумя рожками.

В подвале отовсюду росли корни дома. Они сосали из стен пахнущую железом кровь — и ветвились, разбухали, выпячивались узлами сгонов, влажно блестели заклепками. По узлам сгонов можно было подсчитать, сколько дому лет. Иногда корень лопался, из черного нутра шибало свистящим паром или струей жидкости. Карлсон часами мог принимать баню, отплясывая возле лопнувшего корня. А Малышу эта игра быстро надоедала, и он шел бегать по потолку с Гнилушкой.

Но это все произошло потом, когда Малыш привык.

В первый же раз они открыли дверь подвала, вошли в сплетение корней, вдохнули сырой, по-особому щекотный воздух, и на этом подвал закончился.

— Малыш! — крикнула из окна мама. — Не сиди на земле! Простудишься!..

Малыш чихнул и выяснил, что действительно сидит на земле возле скамейки. Напротив оглушительно лаяла болонка Чапа, пятясь от него. Морда у собаки была испуганная. Кстати, с этого дня Чапа всегда заходилась лаем, встречая Малыша, и хозяйка Чапы, добрая старушка Вава, очень расстраивалась.

А соседский ротвейлер Дик, бешеная скотина, при виде Малыша начинал скулить.

В следующий раз Карлсон пришел на уроке литературы. Малыш только что дочитал у доски «Лукоморье» и собирался продолжить, но Марь Лексевна, классная руководительница, его остановила.

— Достаточно, — сказала она, намереваясь ставить в журнал пятерку.

— Что вы, Марь Лексевна! — расстроился Малыш. — Там дальше самое интересное. Там Руслан этого гада за бороду… и вообще. Вы, наверное, просто не читали дальше, вот и не знаете. Хотите, я расскажу?

Марь Лексевна поставила в журнал четверку, за «избыточную декламацию». «Садись!» — велела классная руководительница. Пригорюнившись, Малыш сел. Он размышлял, что руководительница вовсе не классная, а так себе, баба-яга в жакете, и смотрел, как по проходу между партами к нему идет Карлсон. Толстенький, в рубашке до пят, синий и улыбчивый, Карлсон не привлекал внимания одноклассников. Марь Лексевну он тоже не занимал. Малыш подумал, что случилось бы, увидь руководительница толстяка без штанов, и заулыбался.

— Пойдем в подвал?

— Ага…

Если пройти по подвалу дальше, через пульсирующий коридорчик, где всегда кто-то охал и вздыхал, можно было встретиться с Гнилушкой. Суставчатая, похожая на мокрицу с лицом испорченной девчонки, Гнилушка обожала шутки. Она гордилась своим чувством юмора. Особенно она любила свешиваться с потолка в самый неподходящий момент.

— Бу-у-у! — отрыгивала Гнилушка и хохотала басом.

Если правильно отскочить, быстро-быстро взмахнуть руками и хрипло заорать в ответ — что угодно, лишь бы хрипло, — Гнилушка утаскивала тебя на потолок. Там вы принимались бегать взапуски: ты на четвереньках, потому что иначе падал вниз, а Гнилушка — как угодно. Она не падала, а если хотела спуститься, лезла по стене, шурша ножками, или выпускала из брюшка скользкий шнурочек, вроде того, что стягивал шею Карлсону.

Жаль, что бегать по потолку больше минуты не получалось.

Малыш постепенно научился ловить приближение конца игры. Он теперь не валился с потолка, больно ударяясь о бетон пола, а ловко спрыгивал. Когда хотелось еще побегать вверху, между узловатых корней, пугая трусливых крыс, снующих по корневищам, надо было попросить Гнилушку еще разок подкрасться. «Бу-у-у!» — ты отскакиваешь, быстро-быстро машешь, хрипишь, и так далее. Только Карлсон предупредил, что увлекаться гонками не стоит. Иначе сам сделаешься суставчатым, со шнурком в брюшке, а лицо у тебя станет испорченное. Не обязательно как у девчонки, но испорченное, это точно.

Пока Малыш играл с Гнилушкой, Карлсон ловил падающих крыс и связывал им хвосты бантиком.

>>440845
— Ермаков, ты заснул? — спросила Марь Лексевна.

— Нет, — ответил Малыш.

— Где ты вечно витаешь?

— В подвале, — тихо шепнул Малыш, стараясь, чтобы его не услышали.

В отдельном углу, под щитком с пробками, кнопками и рычажками, жили Теткодядьки. Они были голые и вечно боролись. Поначалу Малыш их боялся. Любой забоится, если голые и борются не до победы, а просто так. В углу стонало, хлюпало и охало. Там вздымалась манная каша, грозя сбежать из кастрюльки. Карлсон научил Малыша смотреть в этот угол искоса, мельком, делая вид, что Теткодядьки тебя вовсе не интересуют. Если пялиться на них в упор, сказал Карлсон, они решат, что ты свой, что хочешь к ним, но стесняешься, — и утащат тебя в угол. Будешь тоже голый. Будешь бороться. А если не станешь притворяться, что тебе с ними хорошо, Теткодядьки обидятся.

Чем опасна обида Теткодядек, он не рассказал, но Малыш и так поверил.

Смотреть искоса бывало интересно.

В третьем классе на Малыша взъелся конопатый Бутых. Здоровенный верзила со смешными рябушками на носу, Бутых спрятался в раздевалке и выскочил к Малышу исподтишка. Он ко всем так выскакивал, а к Малышу забыл. Вот вспомнил.

— Бу-у! — рявкнул Бутых, состроив жуткую гримасу.

Малыш подумал, что в подвале это смотрелось бы лучше. А в школе, на переменке… Бутых, к сожалению, считал иначе. Так случается, когда люди расходятся во мнениях: один полагает, что сделанное им очень страшно и очень здорово, а второй не боится и не радуется. Удрученный тупостью Малыша, конопатый Бутых принялся вколачивать в него понимание доступными методами.

— Ты чего? — удивился Малыш, потирая горящее ухо. Было больно, но не очень. Разве что сидеть на полу оказалось холодно: из окна тянуло сквозняком. А еще Малышу стало жалко дылду Бутыха, который, оказывается, совсем не умеет играть. Тут Бутых, видимо, решил помочь Малышу встать. Ухватив жертву за лацканы школьного пиджачка, он скорчил очень страшную, на его взгляд, рожу и рванул Малыша на себя. Чтобы снова не упасть, Малыш ухватился за Бутыха. Заглянул снизу вверх в конопатое лицо.

— Пойдем в подвал? Поиграем?

Как-то само вырвалось.

А потом Малыш два раза правильно моргнул, и они вместе ушли на лестницу с разными ступеньками. Малыш впервые попал сюда без Карлсона. «Как же я дверь открою?» — подумал он. Но ключ с радостным воплем выскочил из трещины в бетоне, кувыркнувшись в руку Малыша. Бутых от неожиданности выпустил добычу, и Малыш мигом оказался возле двери, удачно перепрыгнув через нехорошую седьмую ступеньку. Замок на этот раз не стал кочевряжиться: сказал «А-а!..», словно узнав гостя, и открылся.

Опомнившийся Бутых, видя, что добыча ускользает, сиганул следом. Через все ступеньки сразу. Дылда едва успел выставить руки, чтобы не расквасить нос о стену.

— Догонялки! — обрадовался Малыш и юркнул в гостеприимное нутро подвала. Позади громко топотал Бутых. А за Бутыхом с удовлетворенным чмоканьем захлопнулась дверь. Пульсирующий коридорчик они пролетели быстро. Бутых даже не обратил внимания, где решил побегать. Главное сейчас — догнать нахального мальца. Догнать и отмутузить.

Чтоб знал.

Ныряя под сплетение чугунных, свистящих паром корней, Малыш заметил на потолке притаившуюся Гнилушку. Сейчас она!.. — в восторге подпрыгнуло сердце.

И Гнилушка оправдала ожидания.

— Бу-у-у! — басом прогудела Гнилушка прямо в лицо Бутыху, свесившись с потолка.

Это у суставчатой мокрицы получилось куда лучше, чем у конопатого верзилы в раздевалке. Малыш впервые смотрел со стороны на проделки Гнилушки. Было очень весело. Давно он так не смеялся! И Бутых повел себя наилучшим образом. Упал на четвереньки, скорчил чудесную рожу и, пятясь, заорал:

— Ы-ы-ы-ы!!!

Только не хрипло, а тоненько-тоненько. И руками не махал. Жаль. Иначе Гнилушка утащила бы его на потолок и Бутых смог бы минуту там побегать. А так — не получится. Но это ничего, можно будет еще попробовать.

Малыш буквально по полу катался от смеха, наблюдая, как Бутых пятится прямиком в объятия Ухвата, притаившегося в старом шкафу. Ухват там жил-поживал. Подкрадешься к шкафу, а он дверцы распахнет и схватить норовит. Глазищами крапчатыми сверкает, лапы тянет… Если увернешься — Ухват смешно подпрыгивает и скрежещет. А потом обратно прячется. Но если поймает, начинает щекотаться усами. Усищи у него, как у таракана, только больше в сто раз. И пока трижды ему лапу не пожмешь — не отпустит. А лапы колючие, шипастые…

Бутых пятился задом, и Ухват его, конечно же, схватил. От щекотки глаза Бутыха стали круглые-круглые, как в мультике. Его всего перекосило: наверное, очень щекотки боялся. Надо ему про лапу сказать…

Но сказать Малыш не успел.

— Это что за безобразие?! Прекратите немедленно!

Оказывается, Бутых по-прежнему держал Малыша за лацканы пиджачка и при этом тоненько выл. Из уголка рта у конопатого тянулась ниточка слюны. А над ними обоими грозно возвышалась завуч Анна Васильна, в раздражении стуча по подоконнику указкой.

Бутых отпустил Малыша, упал на четвереньки, как в подвале, и резво ускакал прочь, продолжая выть на ходу.